Кочевники поневоле
Шрифт:
Мимо Джерри, рыча и взрёвывая, прошёл джип Уотершора. Гэри небрежно помахал рукой в открытое водительское окно. Джерри в ответ кивнул. Отношения между ними, и без того натянутые, станут враждебными сразу после того, как Джерри изложит свой план. Этого не избежать, а значит, придётся готовиться к возможным сюрпризам.
Сюрпризы ожидались исключительно неприятные. Уотершоры славились мстительностью и злопамятностью. В клане поговаривали, что преждевременной смертью Кен Каллахан, отец Джерри, во многом обязан Уотершорам. Умер Кен внезапно – не проснулся утром на третий день сессии, на которой обсуждалось его предложение сократить
Вернувшись на территорию клана, Джерри приказал камердинеру разыскать кузена Уэйна. Уэйн Каллахан, сухощавый, подтянутый, невозмутимый, исполнительный, был его правой рукой и в отсутствие Джерри управлял делами клана. Разыскивать кузена не пришлось, через пять минут он уже постучал в дверь и, получив приглашение войти, застыл на пороге.
– Садись, Уэйн, – Джерри кивнул на кресло. – У нас ожидаются неприятности. По-видимому, серьёзные.
– Насколько серьёзные?
– Думаю, что весьма. Возможно, меня попытаются убрать. Возможно, и тебя за компанию, и ещё человек пять, из ключевых.
– Могу я спросить кто?
– Ты уже спросил. Я ожидаю конфликта с Уотершорами.
Обычно спокойное, невозмутимое лицо Уэйна напряглось, брови съехались вместе, уголки губ поползли вниз.
– Не лучший выбор врага, кузен, – осторожно сказал он. – Уотершоры злопамятны и опасны.
– Если бы мог, выбрал бы кого другого, попроще, – усмехнулся Джерри. – Однако боюсь, что выбора у меня нет. А значит, и у тебя.
– Понял. Я подберу ребят, охранять тебя будут круглосуточно. Я думаю, шесть человек хватит, разделим их на три смены.
– Подбери, подбери. И вот что. – Джерри непроизвольно понизил голос: – Лучшая атака – нападение, так, кажется, говорят в зиме? Отправь надёжных людей в август, пускай выезжают прямо сейчас, в крайнем случае, поутру. В третьем арсенале найдут Андреса Альвареса, ты запоминаешь?
– Конечно, – Уэйн кивнул.
– Это наш человек, прикормленный. Пускай ребята получше запрячут то, что он им выдаст, и без промедления гонят сюда.
– Этот Альварес знает, что выдать?
– Знает, на подобный случай с ним существует договорённость. Ты всё понял, Уэйн?
– Да. Не волнуйся, кузен, сделаю как надо. Посмотрим ещё, кто кого устранит.
– Ну, и прекрасно. – Джерри хлопнул Уэйна Каллахана по плечу. – Выполняй.
На следующий день собрались рано. До полудня занимались мелочёвкой, потом отобедали и перешли к делам более насущным.
– Серьёзный инцидент в позднем октябре, – промокнув губы салфеткой, сообщил Уотершор. – И довольно тревожный. Декабриты атаковали пограничный заслон на нейтралке. Успешно атаковали. Но людей убивать не стали, а взяли в плен, заложниками.
– Как это? – недоумённо заломил бровь Риган. – Что значит «заложниками?»
– То и значит. Угнали их в декабрь и потребовали за каждого по двадцать, что ли, стволов. Сроку поставили две недели. В случае необмена грозились всех расстрелять.
– Ну, и? – Джон Доу недовольно насупился. – Чем кончилось?
– Оружия декабритам не дали. Пока святые отцы судили да рядили, пока молились, пока совещались, срок вышел.
– И что, октябритов расшлёпали? – заинтересованно спросил Риган.
– Не знаю, – пожал плечами Уотершор. – Какая, собственно, разница?
– Есть разница, – ответил за Ригана Джон Доу. – Неизвестно, чего там эти заложники наслушались. Крамола имеет свойство распространяться. Так что лучше бы их там постреляли.
– Ничего страшного, – Оливер Риган снисходительно улыбнулся. – Не берите в головы, господа. Когда этнос агонизирует, инциденты неизбежны, они всего лишь неприятная закономерность. Через два года никакой крамолы не останется, так что беспокоиться о подобных вещах не придётся.
– Мне бы вашу уверенность, Оливер, – проворчал Джон Доу. – Два года. Как бы они не растянулись надолго. И вообще, не нравится мне то, что происходит в зиме. И генеральный план с каждым днём нравится всё меньше и меньше. Я начинаю раскаиваться, что отдал за него голос. Слишком рискованно, господа, слишком, и теперь мы в этом убеждаемся. Сначала война между октябрём и декабрём, сейчас заложники. Что будет дальше?
Вопрос повис в воздухе, был он риторическим, и отвечать на него было некому. Генеральный план приняли четыре года назад, тремя голосами против двух. Джерри Каллахан и Дэвид Самуэльсон голосовали против. Сессия тогда затянулась, Риган и Уотершор с жаром отстаивали преимущества плана, ими же и разработанного.
Преимущества, несомненно, были. Зимние месяцы вот уже полтораста лет сидели в вельможных июльских задах острой и неприятной занозой. Ресурсов они поглощали немерено и ничего не производили, кроме охотничьей добычи. И неважно, доказывали Риган и Уотершор, что на этой добыче держится экономика республики. Чтобы добывать шкуры зимних зверей, совсем не обязательно в зиме жить. Отстрелом зверя могут заниматься октябрьские и апрельские вахты. Июньские солдаты, если на то пошло. Небольшие партии, которые стартуют в декабре и пойдут сквозь зимние месяцы против хода Великого Круга на запад. И будут идти, пока не окажутся в апреле. Вахты можно запускать непрерывно, таким образом, добыча лишь увеличится, а затраты на неё окажутся минимальными.
Для осуществления генерального плана от людей зимы предстояло избавиться. Сначала в течение пяти-шести лет ослабить их, а потом единовременным ударом уничтожить. И проделать это так, чтобы сократить перерыв в поставках пушнины до минимума.
План осложнялся тем, что численность населения зимы была неизвестна, боеспособность – тоже, да и вообще неизвестным оставалось, по сути, всё, в зиме происходящее. Отрезанные от прочих нейтральными землями ноября и марта, непокорные, нелояльные к июльской элите, люди декабря, января и февраля вот уже полтораста лет представляли собой угрозу. Потенциальную, но могущую в любой момент стать реальной. Оливер Риган частенько говорил, что, найдись в зиме способный объединить население трёх месяцев энергичный и идейный вожак, и ситуация станет чревата тотальной гражданской войной и полным развалом экономики. Покончить с проблемой правящие кланы июля мечтали давно, однако до сих пор сделать этого не удавалось – люди зимы упорно не хотели ни вымирать, ни деградировать, ни даже установить с летом какое-либо подобие дипломатии. Также не признавали они и церковь, направленных в зиму выпускников ригановской семинарии в декабре не приняли и бесцеремонно изгнали. Вытолкали вон, наказав никогда не появляться впредь, если дорожат жизнью. Точно таким же образом февралиты обошлись с июльскими дипломатами.