Код Бытия
Шрифт:
СПОЛЕТО – 10 КМ
Ласситер продолжал движение, пока не оказался в хвосте у мощного грузовика, обогнать который ему так и не удалось. Вдобавок неторопливо взбирающийся в гору монстр обдавал его клубами выхлопов дизельного двигателя. В конце концов, добравшись до бензоколонки «Аджип» в пяти милях от Сполето, Ласситер повернул назад. От дневного света осталась едва заметная светлая полоска над вершинами гор. Часы на приборной доске показывали шесть пятнадцать.
– К сожалению, вы разминулись, – сообщил Хью, как только Ласситер вошел в вестибюль «Акилы».
– С кем?
– Он
– У меня здесь нет никаких друзей, – произнес Ласситер, пристально глядя на Хью. – Этот человек просил что-нибудь передать?
– Нет. Он сказал, что хотел бы преподнести вам сюрприз, и спросил, где вас можно найти. – Хью помрачнел. – Я ответил, что вы отправились к святому отцу.
Ласситер окаменел, а на физиономии Хью появилось выражение ужаса.
– Это не было ошибкой с моей стороны?
– Не знаю. Как он выглядел?
– Большой. Просто огромный.
– Итальянец?
Хью молча кивнул.
– Здесь есть черный ход?
Хью бросил на него недоуменный взгляд, а затем энергично кивнул.
– Да, – сказал он и вывел Ласситера через коридор и кухню на улицу позади «Акилы». – Я чувствую себя ужасно виноватым, Джо.
– Пусть это вас не волнует, – ответил Ласситер и трусцой направился к церкви.
Очень скоро он оказался в тупике, на который падал свет из единственного и вдобавок высоко расположенного окна. Луна то и дело скрывалась за рваными, быстро бегущими облаками. Ласситер понимал, что кто-то, скорее всего Матрас, поджидает его у ворот церкви или на площади, но все же решил встретиться со священником. Час не поздний, на улице будут люди. Это же церковь, в конце концов! Не исключено, что придется просить Азетти проводить его до пансионата. Но видимо, он свернул не туда. Сейчас пора бы уже показаться площади.
Вернувшись обратно, Ласситер добежал до каких-то ступеней и в результате оказался в каменном лабиринте. Полностью утратив ориентацию, он решил, что ему уже никогда не выбраться из паутины улиц. Но в результате, завернув без всякой надежды налево, он неожиданно оказался на пьяцца ди Сан-Фортунато.
Около его носа и рта клубилось облачко пара. Ласситер тяжело дышал, но виною тому был адреналин, который переполнял его тело и водопадом вливался в сердце. Джо знал, что следует делать. Он остановился у выхода на площадь и глубоко вздохнул. Необходимо успокоиться – избыток адреналина в крови опасен. У парапета на противоположной стороне площади трое мужчин вглядывались в огоньки Тоди, рядом с ними хозяин кафе закрывал свое заведение, затягивая фасад металлической решеткой. Один из мужчин на смотровой площадке сказал ему что-то о сигаретах, и хозяин невнятно забормотал в ответ. Затем он скрылся, и Ласситер вгляделся в стоящую у парапета тройку.
Оказывается, он ошибся. Мужчин было всего двое. Просто один из них был размером с дом, и прямоугольным, как матрас.
Когда дыхание восстановилось, а пара отвернулась, чтобы полюбоваться иллюминацией Тоди, Ласситер на цыпочках пересек площадь и поднялся к дверям церкви, перескакивая через ступеньки.
В зале было так же темно, как и на вечерней улице. Свечи, поставленные прихожанами, догорали в кроваво-красных чашах, а электрические лампы в канделябрах слабо мерцали.
– Отче? – позвал Ласситер так тихо, что слова едва слетели с его губ. – Отче? – повторил он несколько громче.
Ответа не последовало – священник мог находиться в жилом помещении. Пройдя по центральному проходу, Ласситер
Когда он снова выскользнул на площадь, те двое покуривали, стоя у парапета. Ласситер прокрался к дому священника рядом с церковью и постучал в деревянную дверь. Не дождавшись ответа, он повернул ручку и вошел внутрь. Свет был погашен, но это не имело значения. Глаза Ласситера уже давно привыкли к темноте. Переходя из комнаты в комнату, он звал священника, однако ответа не получил.
Это казалось странным, и Ласситер начал беспокоиться. Куда мог подеваться Азетти? Проделав обратный путь, он вернулся в церковь, решив, что священник молится в одной из часовен бокового придела. Возможно, во время молитвы падре настолько углубляется в себя, что забывает о внешнем мире и ничего не слышит.
Ласситер совершенно не представлял, что значит молиться. Однажды Джози вдруг впала в религиозность – экстаз продолжался около трех недель – и начала требовать, чтобы дети произносили за обеденным столом благодарственную молитву. Кроме того, перед тем как отойти ко сну, они должны были в ее присутствии, стоя на коленях, вознести молитву Господу. Ласситер никогда не вдумывался в слова, которые произносил. Он считал их не имеющими смысла звуками, освященными Его именем.
Ласситер позвал еще раз, гораздо громче:
– Отец Азетти! Это я – Джо Ласситер.
Тишина. Одна из свечей, на мгновение вспыхнув, погасла. Запахло расплавленным воском, напомнившим Ласситеру о торте на день рождения.
Может быть, священник отправился к одному из прихожан? Кто-то болен, и отец Азетти молится у изголовья страдальца?
Ласситер стал ждать. Но через некоторое время решил поставить свечу за упокой душ всех умерших. Небольшая стрелка указывала в направлении ящика для пожертвований, и, подойдя к нему, Джо бездумно извлек из кармана банкноту, сложил ее вдоль и сунул в узкую прорезь. Это с равным успехом могла быть как однодолларовая, так и стодолларовая бумажка. Впрочем, это могла быть и тысяча лир. Он не знал, и ему это было безразлично. В голове теснились странные разрозненные мысли: «Эти типы у парапета… На что намекал священник? Жутковатый городишко».
«За Кэти», – думал он, зажигая похожую на соломинку свечку. Затем рядом с первой поставил вторую. «За Брэндона», – сказал он себе, чувствуя, что автоматически выполняет увиденный где-то ритуал. В сущности, так и было.
Подождав Азетти еще некоторое время, Ласситер решил поискать выход, который позволит ему миновать площадь. Он поднялся со скамьи и оглянулся на дверь. Неожиданно его правая нога заскользила по полу, и Джо едва не упал, с трудом удержавшись за спинку скамьи.
Он взглянул на пол в том месте, где поскользнулся. Темнота скрадывала все цвета, но, вглядевшись, Джо увидел полоску, которая казалась черной, но таковой, судя по всему, не была. Он принюхался и уловил солоноватый запах, присущий лавке мясника.
Нагнувшись ниже, Ласситер увидел ручеек крови, текущий по полу и начинающийся у исповедальни. Ему не хотелось наступать в красную жидкость, но выбора не было – единственный путь лежал через лужу крови. Джо ни разу не приходилось исповедоваться, и когда он, отодвинув занавеску, увидел, что в крошечном помещении пусто, его сердце едва не остановилось от радости. Но радость оказалась недолгой. Осмотревшись, Ласситер увидел деревянную стенку, разделяющую исповедальню на две кабинки, и тотчас понял, что найдет за перегородкой.