Код Вавилона
Шрифт:
Четырехэтажное здание на холме возвышалось, словно средневековая крепость.
За поворотом Крис затормозил. Сошел с мотоцикла, снял шлем и проверил, надежно ли висит рюкзак. Потом стал подниматься по склону между сосен и пробковых дубов. Наверху он повернул направо, не выходя из укрытия деревьев.
За кустами и деревьями начинался газон, и лишь за ним возвышалась глухая задняя стена здания, похожего отсюда на бункер.
Крис на несколько минут остановился под деревьями, глядя на бетонную громаду. Свет заходящего солнца освещал верхнюю половину
Он достал мобильник и заново прослушал сообщение Джесмин. Ее голос, полный отчаяния, заставил его сердце забиться сильнее. Он опять набрал номер, который она назвала. И опять соединения не было. Как и весь день.
— Дьявол! — Крис сплюнул.
София-Антиполис, здание Тайсэби…Он попал правильно.
Но что делать дальше, он не знал.
— …Не надо необдуманных решений! Зоя? Эндрю? Долго держать это в тайне мы не сможем. Нам надо поторопиться, она просто должна нам по…
Голос с американским акцентом смолк, когда в скромный конференц-зал вошла Джесмин в сопровождении Салливана. У одной из стен был накрыт буфет, а в середине стоял круглый стол.
Все повернулись к вошедшим.
Взгляд Джесмин упал на Уэйна Снайдера, который держал в руке бокал с шампанским и деловито улыбался. Нед Бейкер покровительственно ей кивнул, тогда как Зоя Перселл, скривившись, стояла рядом с двумя мужчинами, которых Джесмин знала по снимкам из фирменного журнала. Ее поразило, насколько мал ростом оказался Эндрю Фолсом, генеральный директор Тайсэби.
Застывшее лицо генерального директора с опущенными уголками рта казалось циничным, а тонкие губы, наряду с волчьими глазами, подчеркивали жесткое выражение лица.
Другой мужчина был лет тридцати пяти, стройный, в темных брюках и бледно-желтой рубашке поло под свободным пиджаком — тем самым он был одет гораздо непринужденнее, чем генеральный директор с его темным костюмом и бордовым галстуком. Под кудрявой шевелюрой блестели глаза цвета морской волны. Все относились к нему с особым уважением, что выражалось уже в том, что никто не приближался к нему, соблюдая дистанцию.
Хэнк Торнтен, председатель совета директоров и главный акционер Тайсэби,присутствовал здесь собственной персоной.
— Рад видеть вас здесь! — Торнтен улыбнулся; держа в руке стакан воды, он шагнул к Джесмин, чтобы поздороваться.
Его голос низко вибрировал, и его обаятельная, но сдержанная улыбка создавала ауру абсолютной доверительности. Это он говорил те слова, которые она услышала, входя.
Председатель, который сам ползал по джунглям Южной Америки и вел научную работу, имел репутация человека взвешенного и открытого аргументам.
«Как можно, обладая такой репутацией, работать с такой тварью, как Зоя Перселл?» — подумала Джесмин. Или она несправедлива к этой женщине?
— Как видите, раздоры минувших дней забыты. Не так ли, Уэйн? — Хэнк Торнтен радостно рассмеялся.
Джесмин
Торнтен заметил скептический взгляд Джесмин.
— Мы можем друг друга простить и поставить науку на первое место. Идемте, я хочу показать вам нечто абсолютно сенсационное.
У торцовой стены стоял телевизор. Нед Бейкер направил пульт в сторону аппарата. На экране появилась лаборатория, и камера сосредоточилась на двух клетках, в которых резво бегали туда-сюда по две молодых, сильных мыши.
— Четыре мыши — и что?
— Мисс Пирссон, откуда такое неприятие? — Торнтен улыбался, и его зеленые глаза сияли, как звезды. — Я специально пересек океан, потому что действительно произошло нечто сенсационное. И вы входите в состав группы! — Он указал на стулья у стола и сел сам: — Почему же вы так сдержанны?
— Что здесь происходит? Мы арестанты…
— Кто мог вам такое сказать? — Торнтен удивленно рассмеялся: — Ах, я понял! Извините, может быть, Салливан немного переусердствовал.
С тех пор как Салливан неожиданно застал ее воскресной ночью в палате Анны, она находилась под арестом. Он забрал мобильник Анны, проверил звонки и хотел знать, с кем она говорила. Но Джесмин до сих пор хранила железное молчание.
— …Мы соблюдаем чрезвычайную осторожность. Изоляция — первейшая заповедь при открытии! Никто не должен у нас его отнять! Даже Большой Брат еще не получил никаких сведений. Но это отнюдь не значит, что вы арестантка! — Торнтен указал на стул справа от себя и дождался, когда Джесмин сядет. Затем показал на экран: — Видите? Четыре старые мыши за несколько дней обрели молодые тела. Две из них — дрезденские, а двум другим впрыснули последовательность генов Y-хромосомы уже здесь, в воскресенье вечером.
— В Дрездене было три мыши, — холодно сказала Джесмин.
— Одну уже вскрыли. Ну, вы знаете: пробы… — Он заглянул в глаза Джесмин. — Ведь это одна сплошная загадка. Мы хотим ускорить наши анализы. Что вы знаете о происхождении кости, из которой взяты пробы, мисс Пирссон?
— Не так много. — Она взглянула на Уэйна Снайдера, сидящего напротив: — Спросите Уэйна. Это его друг принес к нам в лабораторию эту кость.
— Этот друг в тот вечер больше ничего вам не рассказывал? В тот вечер, когда вы остались в ресторане, а Уэйн ушел домой?
Она удивленно взглянула на Снайдера, но тот лишь пожал плечами:
— Джесмин, мы просто все проходим заново. Не рассказывал ли он тебе об этом что-нибудь еще? Позднее по телефону он уверял меня, что кость — из Вавилона.
— А это важно? — спросила Джесмин.
— Мы всего лишь хотим понять. Всякое дополнительное указание может продвинуть наши анализы, мисс Пирссон. — В зеленых глазах Хэнка Торнтена плясали светлые точки. — Вы же сами знаете, как это трудно. Определить гены — это еще самая простая работа. Однако их взаимосвязь, способ их действия, влияние на энзимы, вся эта цепочка… Мир не должен слишком долго ждать результатов нашего открытия!