Кодекс чести

Гаркушев Евгений Николаевич

– Удачи!

– Вы же не знаете, чем я собираюсь заняться.

– Все равно – удачи. Полагаю, вы – мой коллега из центральной России. А какие у вас счеты с Николасом Михалковым, меня не касается. Я не слишком-то его люблю. Как и все нормальные люди, впрочем.

Красавица-яхта «Ирина» рассекала носом легкую волну. Ветер был встречным, и хозяин яхты, кудрявый горбоносый грек Агесилай, убрал парус. Мощный мотор нес судно по океанской глади. Солнце опускалось в море у нас за спиной.

Руденко

сидел на корме, свесив ноги к воде. Он отчего-то загрустил. Я стоял на носу и всматривался в даль. Остров Молокаи маячил на горизонте. Мы делали крюк, чтобы зайти на мыс Калаупапа с севера.

Агесилай обещал доставить нас скрытно и прямо в нужное место – но если учесть, что Матвей познакомился с ним каких-то пару часов назад в порту Гонолулу, доверять греку у нас причин не было. Мы договорились не спускать с него глаз – если Агесилай захочет продать кому-то информацию о нашем тайном визите, сделать это будет не так легко.

– Мы не доберемся до места до ночи. Как ты найдешь дорогу? – спросил Матвей, обернувшись.

Грек усмехнулся.

– На мысе стоит маяк. Светится башня аэропорта. Сияют огни Калаупапа. Подойти ночью к мысу не составит труда. Только к берегу я не причалю – вы поплывете на резиновой лодке, что лежит в трюме. Если не вернетесь до утра, я выйду в море и буду дрейфовать там. А ночью опять подойду к берегу.

– Нет, нам ни к чему лодка, – ответил я. – Матвей останется на судне. На берег сойду я один.

Руденко удивленно воззрился на меня, потом поднялся на ноги и прошел на нос.

– Что ты будешь делать там один?

– То же, что мы делали бы вдвоем. Нам нужно сохранить скрытность. Да и свидетели того, что я вышел на берег, не помешают. Что бы ни думали в островной губернии, в России действуют законы. И убить гражданина не может никакой землевладелец – пусть ему принадлежит не только заповедник, но и целый остров.

– Может быть, ты прав, – протянул Матвей. – Только снаряжения мы взяли мало…

– Хватит.

В порту перед самым отплытием мы приобрели еще один сотовый телефон, три фонаря разных размеров, две пластиковые ракетницы, рассчитанные на пару-тройку выстрелов, и набор ракет; инфракрасный прибор ночного видения – «очки» с коробкой приличных размеров; десантный нож-стропорез, которым, конечно, можно было перерезать не только стропы; какой-то не вполне понятный охотничий нож (стропорез в лавке был только один) и несколько водонепроницаемых пластиковых пакетов. Клинки оставили в гостинице – вызывать врагов государства на дуэль мы не собирались. А гордость на некоторое время можно смирить – даже в «дворянском раю» Михалкова.

– Может, все же позвоним контрразведчикам? – спросил Руденко, когда Агесилай прошел на корму и не мог нас слушать.

– Не думаю, что мы узнали о чем-то, чего не знают они. Будем действовать по своему разумению. Если бы контрразведка

хотела работать с нами, Берендеев бы не прятался от нас неведомо где.

– Да, Кирилл исчез, и, похоже, по воле начальства, а не злого случая. Иначе его коллеги давно бы связались с нами.

Стемнело. Агесилай повернул яхту на юг и включил мотор на полную мощность. Двигатель сильно шумел – я надеялся, что, когда яхта пойдет тише, его будет не так слышно.

К берегу мы подошли часов в девять вечера. На небе ярко сияли звезды, от убывающей луны в последней четверти бежала по океану искрящаяся дорожка. Ротмистр сбавил обороты, и яхта пошла не просто тихо – почти бесшумно. Похоже, Агесилай промышлял контрабандой и подбираться к берегу незамеченным ему было не в новинку.

Огни на острове светили ярко. Полагаю, разглядеть что-то в море тем, кто находился на свету, было невозможно. Но, как знать, может быть, подозрительный Михалков поставил на берегу вышки с приборами ночного видения и наблюдателями, которые сидели в полной темноте и смотрели в море? Особенно сейчас, когда закрыт аэропорт и когда…

Что я хотел добавить? То, что у него содержится похищенный Голицын? Честно сказать, мне не верилось в это. Чтобы дворянин, какой бы он ни был, публичный человек, политик, похищал другого гражданина, да еще и должностное лицо? Такое бывает только в некоторых африканских странах, может быть – в Латинской Америке, но не у нас, в просвещенной и добропорядочной России…

– До берега – метров триста, – тихо сказал Агесилай, подходя ко мне вплотную. – Ближе подходить опасно, да и ни к чему. Спустить лодку или поплывете?

– Поплыву, – ответил я, подхватывая пластиковый мешок, в который были упакованы телефон, фонарик, прибор ночного видения, ракетница и, конечно же, деньги. Деньги могут пригодиться всегда. Люди, как это ни прискорбно, продаются и покупаются…

Ножны со стропорезом я пристегнул к ремню, брюки и рубашку снимать не стал – когда вылезу из воды, они высохнут на мне. Туфли запаковал в еще один пакет – без обуви бродить по острову будет неприятно, в мокрых туфлях много не находишь.

Повесив пакеты на шею, я по никелированной лесенке спустился в воду. Воздуха в пакетах было много, и они не только держались на воде, но и слегка поддерживали меня.

– Если дела у меня пойдут худо, я постараюсь пустить в воздух красную ракету, – повторил я Матвею. Мы с ним обговорили систему сигнализации, но я никогда не считал лишним что-то повторить. – Сейчас ракетница заряжена красной ракетой, так что остается только дернуть за спусковой крючок. Если я просто захочу вернуться и не буду видеть яхту, а телефон откажет, пущу зеленую ракету. Тогда уходите в Гонолулу и поднимайте на ноги полицию. Звоните всем, кому можете. Если я не буду отзываться… Что ж, не паникуйте. Мало ли что произойдет.