Кодекс Рода. Книга 1
Шрифт:
— Спасибо. Учту, — я направился в академию, завидуя скорости Евы, которая домчалась бы за пару-тройку секунд.
На мое счастье, в академии было тепло. Все-таки, что ни говори, а без магии жить тяжко. Это ж сколько печей нужно было бы, чтобы прогреть такое здание? Я разделся в Гардеробной и поднялся в деканат, чтобы получить расписание. Когда открыл дверь деканата, то надеялся увидеть Еву, но там была только Зинаида.
— Доброе утро! — поздоровался я.
— Доброе, Големов, — сухо отозвалась она и подавила зевоту. Видимо, даже без бала ночь выдалась бессонной. — У нас сейчас
— Нет.
— Держите расписание, — она вытащила из папки, лежащей перед ней, лист бумаги и протянула мне.
Я бегло взглянул на расписание, убрал в карман пиджака и вышел из кабинета. Угрюмые, замерзшие, невыспавшиеся студенты слонялись по коридору в поисках своих деканатов, а затем не спеша разбредались по аудиториям. Поднявшись на третий этаж, я зашел в тридцать третью аудиторию и огляделся в поисках Евы, но ее здесь не было.
«Может, надо было зайти за ней?» — подумал я и поднялся на самый верхний ряд парт, чтобы всех видеть.
Вскоре прозвенел звонок, и явилась Зинаида. Она закрыла за собой дверь и окинула взглядом присутствующих.
— Троих не хватает. Кто-нибудь знает, где они?
Тишина.
— Ну ладно, не будем никого ждать. Начнем, — она спустила со лба очки, раскрыла журнал и принялась монотонным голосом читать правила академии.
После каждого пункта она поднимала голову и спрашивала:
— Есть вопросы? Кому-нибудь не понятно?
Всем всё было понятно, поэтому она продолжала. Главное, что я понял из более чем пятидесяти пунктов — строже только в тюрьме. Каждое предложение начиналось с «Не допускается» или с «Нельзя». Единственное, что разрешалось в академии: хорошо учиться и безропотно выполнять указания преподавателей и наставников.
После того, как занятие закончилось и Зинаида, подняв очки, удалилась из аудитории, вслед за ней понеслись недовольные возгласы.
— Почему нельзя спорить с преподавателем, если мне не понравится, то, что он заставляет меня делать? — пробубнил худой парень с огромным выпирающим кадыком.
— Это-то ладно, — отмахнулся его сосед. — Меня больше беспокоит, что нельзя материться. А если это мой родной язык? Я, может, так общаюсь.
Несколько человек засмеялись, а мне стало неинтересно наблюдать за этим обсуждением, ведь иногда хочется побыть обычным ребенком, особенно если твоя физиология к этому располагает. Как же все-таки приятно пожить обычным человеком. Я вышел в коридор и вытащил из кармана расписание. На нем было написано, что следующее занятие на полигоне номер два.
— Где этот полигон номер два? — я озадаченно оглянулся.
Полигоны не могли располагаться в самом здании академии, ведь я уже был на всех этажах. Тогда, где? Я посмотрел на заледеневший студенческий городок, по которому носился неистовый ветер, поднимая вчерашнюю снежную крошку, и в ужасе подумал:
«Неужели на улице?»
— Рома, привет! — мне навстречу шел улыбающийся Егор. Он выглядел бодрым и отдохнувшим.
Мы обменялись рукопожатием,
— Полигоны там, за студгородком, — махнул он рукой.
— За городком? — ужаснулся я и покрылся мурашками. — А нет ли возможности добраться туда не пешим ходом? — спросил я с надеждой.
— Конечно, есть. Пешком целый час будешь топать. Пойдем, покажу, — он подвел меня к окну и ткнул пальцем в скалы.
Они располагались впритык к главному зданию, огибали городок, исчезали вдали и вновь возвращались с другой стороны. Также отсюда, с третьего этажа, можно было разглядеть далекие снежные вершины настоящих гор.
— Короче, идешь туда, садишься на тарантайку, похожую на зародыш поезда, и едешь до полигонов. Обратно возвращаешься по этому же пути. Но, если ты боишься замкнутых пространств, то лучше иди пешком. Честно сказать, в туннеле не очень-то комфортно находиться. Лично я его терпеть не могу.
Я поблагодарил за помощь и зашагал к лестнице.
«Туннель… тарантайка…Может, он пошутил надо мной?» — подумал я, но оделся и вышел из здания академии через парадный вход вслед за тремя студентами.
Оказалось, что на улице довольно многолюдно. Я влился в толпу, двигающуюся налево, и, обогнув дворец, увидел скалу, а в ней огромный туннель, освещенный большими лампами, и железнодорожную платформу. В словах Егора про тарантайку была толика истины. Три небольших скрепленных вагона больше напоминали крытые кареты на узких колесах, чем настоящие вагоны поезда. В первом сидел машинист и в нетерпении дергал за шнур, отчего гудок на крыше пронзительно визжал.
— Через полминуты отъезжаем! — прокричал он в открытое окно толпе студентов, не спешащих рассаживаться.
Мне было холодно, поэтому я заскочил в последний вагон и с удовольствием отметил, что здесь довольно тепло и даже можно снять перчатки, однако окна все же были покрыты тонким слоем инея. Кресла располагались в три ряда и были выполнены из коричневого плюша. Я сел подальше от окна и еще раз вытащил расписание. Занятие на полигоне было последним, поэтому я задался вопросом: сколько времени оно будет длиться?
Между тем машинист еще раз дернул за шнур и завел двигатель, от которого тихо завибрировало под ногами.
«Интересно, сколько макров он тратит на один рейс?» — успел подумать я, прежде чем толпа студентов завалилась в вагон, и поезд не спеша тронулся.
Туннель только в начале был широким, уже через пару минут он сузился настолько, что можно было при желании приоткрыть дверь и дотронуться до неровной каменной стены.
В самом вагоне света не было, поэтому в промежутках, где не было фонарей, мы окунались в темноту.
— Интересный способ передвижения, — сказал кто-то.
— Ага, особенно, когда едешь с хорошенькой девушкой, — ответил ему другой.
Послышались смешки. Очутившись в компании молодых и беззаботных людей, я будто сам становился таким. Даже груз прожитых лет отступал.
Примерно через десять минут мы подъехали к платформе, и вагоны со скрипом остановились. Я хотел спросить, где можно посмотреть расписание движения поезда, но все ринулись к двери и уже через мгновение исчезли из вида.