Кодекс звезды
Шрифт:
— Папка, а я нашу новую квартиру разглядела! — похвасталась Машаня.
— Молодец! — похвалили Жехорский, хотя прекрасно понимал: привирает. Нет, саму стройку в начале Кутузовского проспекта отсюда рассмотреть, да ещё в бинокль, конечно можно, но чтобы квартиру…
— Папка… — голос Анны-Марии чуть заметно дрогнул. — А мама любила здесь бывать?
Жехорский привлёк дочь, и та сразу к нему прильнула.
— Честно говоря, не знаю. — Жехорский невольно кинул взгляд на золотые купола Новодевичьего монастыря. — Боюсь, что она вообще про это место не
Какое-то время они стояли молча, любуясь открывающимся видом. Потом Машаня спросила:
— Папка, ты не знаешь, зачем по лесу геодезисты шастают?
— Если ты имеешь в виду тех, что попались нам по дороге сюда – знаю, — улыбнулся Жехорский. — Они площадку под строительство университета намечают.
— В Москве собираются строить ещё один университет? — удивилась Машаня.
— Нет, мы просто собираемся вынести существующий университет за пределы Садового кольца, — пояснил Жехорский. — Это место – одно из трёх возможных, куда он может быть перенесён.
— Хорошо бы – сюда, — мечтательно произнесла Машаня. — Я бы здесь училась…
— А вот это точно нет, — огорчил дочь Жехорский. — Строительство начнётся не скоро, и к тому времени, когда оно завершится, ты уже закончишь учёбу в университете.
— Жаль, — вздохнула Машаня. Потом как-то странно посмотрела на отца. — Можно, я у тебя спрошу?
— Спрашивай, — разрешил Жехорский.
— Правда, что ты пишешь все указы, а Вавилов их только подписывает?
— Откуда ты извлекла подобную глупость? — удивился Жехорский.
— Из Жанки Каганович! — рассмеялась Машаня. — Она меня ещё «кардинальшей» дразнит. Сказать, почему?
— Не надо, — отказался Жехорский.
О том, что заместитель председателя Государственного Транспортного Комитета СССР (ГТК) коммунист Лазарь Каганович в числе прочих недоброжелателей за глаза называет его «серым кардиналом» при Президенте СССР, ему было известно.
— Права твоя Жанка только в одном. — Жехорский взглянул на дочь. — Составлением текста указов занимается не один Президент. Для этого у него есть большая группа помощников, и я среди них. Но подписывает указы Николай Иванович сам, никто в это время у него за спиной не стоит, и уж тем более рукой его не водит. Усекла?
— Усекла! — кивнула Машаня.
— И давай-ка ты Жанку поменьше слушай, — посоветовал Жехорский.
— Так я и не хочу слушать, — вздохнула Машаня, — да приходится: она ведь за соседней партой сидит. Папка, ответь, почему её отец на тебя так сердит, вы ведь одно дело делаете?
— А с чего ты взяла, что он сердит на меня? — удивился Жехорский. — Нет, дочь, это он на себя сердит. Не понимает в полной мере Лазарь Моисеевич того дела, которое делает, а впотьмах-то работать кому уютно? Вот и сердится. А поскольку признавать этого не хочет, то и ищет виноватых вокруг себя. Не было бы меня, нашёл бы кого другого.
— А заменить его разве нельзя? — спросила Машаня.
— Вот вырастешь, выучишься и заменишь! — отшутился Жехорский. Потом решил сменить тему разговора: – Ответь-ка
— Это наш самый большой торговый партнёр и самый непримиримый идеологический противник! — не задумываясь, выпалила Машаня.
— Молодец, вызубрила, — похвалил Жехорский, — и в чём эта самая непримиримость состоит?
— В том, что у американцев на первом месте стоит жажда наживы, а у нас – жажда знаний. Папка, кончай меня экзаменовать!
— Уже кончил, — поспешил успокоить дочь Жехорский. — Тем более что ответила ты верно. То, что американцы – безусловно, великая нация – попутали приоритеты и поставили наживу впереди знаний – это их большая тактическая ошибка. Заметь, дочь, тактическая! А вот в стратегии мы с ними почти во всём совпадаем. И у нас, и у них основным государственным приоритетом является Кодекс Звезды.
— Кодекс Звезды? — удивилась Машаня. — Никогда не слышала…
— И ни от кого, кроме меня, не услышишь, — подмигнул дочери Жехорский, — потому что я его сам придумал.
— Расскажи! — попросила Машаня.
— Да там всё очень просто. Я имею в виду, Кодекс Звезды очень прост: светить всем!
— И это всё? — удивилась Машаня.
— А чего больше-то? В переложении на государство это означает предоставление равных прав и свобод всем, в этом государстве рождённым, всем без исключения!
Машаня задумалась, потом в сомнении покачала головой:
— Но ведь и у них – я имею в виду негров – и, если присмотреться, у нас, существует неравенство. Откуда оно в таком случае берётся?
— Вот! — поднял палец к небу Жехорский. — Откуда неравенство… Я ведь не зря давеча сказал «рождённый». Человек под Кодексом Звезды рождается свободным. Свободу он начинает терять потом. Против воли: из-за цвета кожи, классовой принадлежности, и т. п. Или добровольно: в основном, из-за лени, хотя тут можно долго спорить, и найти, в конце концов, ещё тысячи причин.
Но главная причина неравенства состоит в ненадлежащем исполнении основного закона государства, если этот закон соответствует Кодексу Звезды.
Машаня разочарованно вздохнула.
— Папка, я, честно говоря, не улавливаю разницу: с Кодексом Звезды, без Кодекса Звезды, если потом всё равно найдутся те, кто всё испортит.
— Не скажи, — покачал головой Жехорский. — Под Кодексом Звезды всегда остаётся шанс, что всё когда-нибудь наладится, а без него – полная безнадёга. Простой пример. Ты знаешь, что такое фашизм?
— Ну да – не очень уверенно ответила Машаня. — В Италии, и, кажется, в Германии…
— Добавь сюда ещё Японию, — посоветовал Жехорский. — там, если не по названию, то по сути, то же самое. А именно: превосходство одной расы над другими, неприятие всякого инакомыслия, идолопоклонничество и прочие антидемократические «прелести». О причинах возникновения этой плесени на теле человечества много говорить не буду, скажу только: они есть, они объективны, в них надо разбираться, чтобы они не возникали впредь.