Кофе с ограблением
Шрифт:
«Разговор» Ренуара и «Пейзаж устья Шельды» Моне находятся у нас. Мы готовы их обменять только на 10 миллионов крон. Деньги необходимо положить в две черные сумки-тележки фирмы «Урбаниста» и доставить на паром «Силья Серенаде» 27 марта не позднее 16.00. Дальнейшие инструкции будут сообщены позднее. Как только мы получим выкуп, картины вернутся в музей.
P.S. Если вы обратитесь в полицию, мы уничтожим шедевры.
У Стины возникло желание подписаться своим именем, но остальные остановили ее в последний момент. Они перечитывали текст
– А не слишком ли мягко мы написали для настоящих преступников? – поинтересовалась она. – Неужели грабители музеев возвращают картины сами, разве их не надо забирать где-то? Я имею в виду, может, нам добавить еще что-нибудь, иначе, боюсь, нас станут считать любителями.
– Но если мы приличные люди, они, пожалуй, будут расположены заплатить, – сказала Стина.
В конечном итоге они пришли к мнению, что все получилось просто здорово, и решили отправить свое требование о выкупе без каких-либо корректировок. А поскольку они не осмелились использовать писчую бумагу и конверт Гранд-отеля, то просто сложили послание пополам, заклеили его липкой лентой, наклеили марку и написали адрес Национального музея. Естественно, проделав все это в перчатках.
– Собственно, мы могли бы просто отнести письмо и тогда сэкономили бы на почтовых расходах, – сказала Анна-Грета, но ее предложение не нашло поддержки у остальных.
А немного спустя Марта взяла результат их совместного творчества и отправилась к почтовому ящику около станции метро. Она долго смотрела на письмо, прежде чем бросила его. Потом хлопнула по ящику несколько раз и поняла, насколько нервничает.
Теперь ведь речь шла не о какой-то мелкой кражонке. Они выбрали преступную стезю и отрезали себе дорогу назад. Стали настоящими преступниками. По пути в отель она смаковала это слово. Преступник… насколько возбуждающе оно звучало! Ноги прямо рвались в пляс – и это в ее-то возрасте. Она чувствовала себя такой же энергичной, как в молодости. Ее жизнь приобрела новый смысл, и она радовалась идее получить деньги в сумках-тележках. Все получилось бы гораздо примитивней, если бы им просто перевели их на какой-то счет. Сейчас они могли отправиться в круиз развлечься и вдобавок снова встряхнуться, забрав выкуп так, чтобы никто не обнаружил этого. Многим ли в ее возрасте выпадало поучаствовать в таких приключениях?
25
Комиссар Петтерсон ничего не понимал. Неизвестные грабители украли две дорогие картины из Национального музея, и пусть полиция поставила кордоны на всех дорогах, проверила каждого пассажира, покидавшего город по железной дороге или по воздуху, и связалась со всевозможными фирмами по прокату автомобилей, результат оказался нулевым. Также никто не видел вора или воров, когда они выбегали из музея или уезжали со своей добычей. Просто чертовщина какая-то. Преступники не могли превратиться в дым. Они, конечно же, незаметно сели в машину и отчалили еще до того, как персонал музея понял, что их обокрали.
Ему и раньше приходилось слушать неприятные отзывы об этой публике, они порой даже не знали, что находится в их коллекциях, и тогда уж точно никакая сигнализация не поможет. Комиссар Петтерсон был мужчиной средних лет и находился на пике своей карьеры, но сейчас он пребывал в мрачном настроении. Поскольку случай выглядел безнадежным. Он даже не знал, с какой стороны подходить к расследованию. Там, где дело касалось оружия,
– Такое дело наверняка планировали не один год, – сказал его коллега Рольф Стрембек, бородатый мужчина под пятьдесят, копаясь в бумагах у себя на письменном столе. – Подумать только, смыться и не оставить следов протектора или других улик. У нас нет никаких отпечатков пальцев, и мы не смогли увидеть ничего подозрительного на записях с камер наблюдения. Я этого просто не понимаю.
– Камеру, перекрывающую зал французских импрессионистов, они вывели из строя. Если бы ее линзу залили краской из баллончика, мы бы смогли отследить это, но воры просто вырвали провод, – вздохнул Петтерсон. – Ладно, пошли пить кофе.
Они поднялись и вышли в коридор к кофейному автомату. То была шестая чашка кофе комиссара Петтерсона за этот день. Напиток оказался горячим, с привкусом старой пластмассы, но все равно помог ему сдвинуться с мертвой точки. Естественно, должны были остаться какие-то следы, требовалось только найти их. Он вспомнил о посетителях музея.
– Пришло время выяснить, кто находился там в это время, и вызвать их на допрос. Ведь наверняка был еще кто-то, помимо растерявшихся стариков, о которых говорили охранники.
– Пенсионеры упоминали мужчину с коричневыми волосами, его еще одна дама назвала очень милым. Она даже пожелала бы иметь такого сына, – вздохнул его товарищ.
– Но другая старушенция жаловалась, что он грабитель, якобы пытался забрать у нее сумочку. Бедняги, они, наверное, испытали шок, когда сигнализация взревела.
Петтерсон промолчал и начал размышлять о старости. Неужели можно настолько потерять контроль над собой, подумал он, и переключился на мысли о том, каким станет сам, когда придет его время. Отныне ему следовало есть больше овощей и фруктов, вроде подобное способствовало работе мозга. Он взял яблоко из корзинки с фруктами и кивнул товарищу.
– Нам надо сходить и взглянуть на таблички. Это ведь единственное, что воры оставили после себя.
– Словно мы от этого поумнеем.
Они вернулись в «штаб расследования» и сели за письменный стол. На нем лежали три найденные в музее таблички: «НЕ РАБОТАЕТ», «НА ИНВЕНТАРИЗАЦИИ» и «СКОРО ПРИДУ».
Комиссар Петтерсон попытался воспроизвести в памяти всю цепочку событий и их роль в ней. Одна из табличек задержала полицейских, которые только через несколько часов поняли, что лифт функционирует. Две другие сработали аналогичным образом. Из-за них полицейские решили, что в зале импрессионистов все в порядке, и искали украденные картины в других экспозициях. И прежде всего в зале временной выставки «Last and Lust», где каждый экспонат подвергся очень тщательному изучению. Только когда один из командовавших поисками офицеров убедился, что там ничего не пропало, продолжились поиски в других залах. И лишь потом таблички в зале импрессионистов заинтересовали сыщиков.
«НА ИНВЕНТАРИЗАЦИИ»… Петтерсон отправил группу коллег на склад проверить, действительно ли картины находятся там, в то время как эксперты изучали всякие регистрационные книги и списки. Полиция потратила много сил и времени на это, но, когда в них не нашли никакого Ренуара и Моне, стало ясно, что именно эти полотна и украли. Боже праведный, почему не какую-то ерунду? «Пейзаж устья Шельды» Клода Моне и шедевр Ренуара, который грабители забрали и в прошлый раз, чтобы история повторилась снова!