Когда бессилен закон
Шрифт:
Мы с Лоис снова оказались в кабинете, в дальней части дома. Комната выглядела огромной и тихой. Я подождал, не хочет ли Лоис сказать мне что-то еще. Когда она снова взяла свое вязание, я отправился к бару.
— Дэвид звонил мне, — сказала Лоис, когда я повернулся к ней спиной. — Мне не показалось, что он очень доволен адвокатом, которого ты для него выбрал.
— Я уверен, что адвокат мог бы вернуть ему этот комплимент. Если Дэвид считает, что может найти защитника, который рассыплется в благодарностях за предоставленную возможность защищать эту его...
— Я сказала ему, что
В течение минуты я смотрел на нее изучающим взглядом. Лоис моего возраста, ей сорок пять, она стройна и все еще привлекательна той красотой, какая бывает свойственна так называемым деловым женщинам. Иногда — и это был один из таких моментов — я пытался понять, почему же мы не развелись с нею уже много лет назад. Затем я вспомнил про Дину. Наше «соглашение» было не столько данью старомодной традиции, сколько совместным проживанием ради нашего ребенка. Дело было попросту в том, что ни один из нас не хотел жить отдельно от Дины. И к тому же не существовало какой-то веской причины на это. Мы с Лоис были товарищами по общежитию, почти всегда приятными друг для друга. Когда мы пытались стать чем-то большим, это огорчало нас обоих, напоминая о тех временах, когда на это не требовалось усилий. Однажды мы с нею — и это несомненно — разведемся: я не мог представить нас стареющими вместе после ухода Дины. Эта мысль тоже огорчала меня.
Пока я стоял задумавшись, Лоис отложила в сторону вязание и смотрела на меня. В те дни это стало обычным способом нашего общения, когда в том возникала необходимость, — изучение друг друга в поисках признаков внутренней жизни.
— Разве это не так? — спросила Лоис.
— Да. Дело никогда не дойдет до суда.
— Марк, не думаешь ли ты... Мне хочется знать, не приходило ли тебе на ум, что Дэвид, возможно, лжет?
— Нет! Конечно же, я ему верю!
— Не огрызайся. Это серьезный вопрос. Потому что, если бы ты думал, что он действительно сделал это, ты не проявлял бы столько агрессии в вопросе о разрушении планов обвинения. Скажи мне...
— Нет. И на секунду не задумывайся над этим. Все это даже не имеет значения.
Лоис отвернулась и переменила тему.
— Я все думаю, что, может быть, мы беремся за дело не с того конца? Может быть, еще прежде чем что-нибудь случится, ты мог бы встретиться с этой женщиной...
— Ее не могут найти.
— Не могут?
— Нет. Похоже, она уехала из города. И не найдено ничего, что мы могли бы против нее использовать. К судебной ответственности она никогда не привлекалась. Живет в бедном квартале, что естественно для уборщицы. Генри сегодня высказал одну мысль...
Я рассказал Лоис о замечании адвоката насчет возможности шантажа.
— Если она лжет, то, должно быть, побоится показываться в суде. Если же нам повезет с судьей, а она пропустит два предварительных слушанья, дело будет закрыто. Хотя я не очень рассчитываю на это. Может быть, нашему следователю удастся на что-то наткнуться.
— Я рада, что ты тоже думаешь об этом.
— Приходится прощупывать каждую возможную линию в надежде на то, что какая-нибудь да сработает.
— Одна из них должна сработать, Марк. Должна. Ты говоришь,
Ее рука вытянулась в мою сторону, пальцы выгнулись и застыли, а жилы на руке напряглись до самого плеча.
— Если ты их не используешь, то я...
— Лоис! Не сходи с ума! Я тоже сделаю все, что будет нужно. Сделаю!
— Даже если ты считаешь его виновным?
— Лоис, прекрати этот разговор!
Плечи ее обвисли. Она откинула голову назад. На какое-то мгновение мне показалось, что с нею случился удар.
— Хорошо, — тихо сказала она. — Все! Чего бы это ни потребовало. Обещай мне.
— Я обещаю.
Лоис подняла голову и улыбнулась мне слабой улыбкой одобрения.
— Это все, что я хотела от тебя услышать.
Глава 4
Линда высказала это предположение еще раньше, даже прежде, чем я встретился в офисе Келера с Дэвидом наутро после его ареста.
— Ты, конечно, и сам думал о такой возможности. Может быть, все это имело политическую подоплеку.
— Да, но мне не показалось, что в этом мог быть какой-то смысл. Зачем наносить мне политический ущерб теперь, месяцы спустя после выборов и за несколько лет до следующих?
Я возглавлял окружную прокуратуру уже три с половиной месяца. Пытаться сейчас дискредитировать меня через Дэвида было просто бессмысленно.
— О чем ты говоришь, Линда? О чьей-то болезненной жажде мести? Использовании Дэвида против меня?
— Может быть, это было просто не вовремя сделано, — настаивала Линда.
Она увлеклась этой идеей, начала вышагивать перед моим столом и вдруг обернулась, чтобы сделать предположение:
— Может быть, истинные игроки не понимали значения того, что делают. Они не понимали, что сделать это следовало перед выборами. Они только сейчас набрались смелости.
— Линда...
— Такое вполне возможно, Марк. Ты теперь политик. Раньше ты никогда им не был. Теперь ты обязан мыслить иными категориями.
Сама она этого не делала. Линда не вошла в свою новую роль: она играла ту, к которой по-прежнему была привязана, — роль адвоката. Ее лицо помрачнело, когда я перечислил ей факты той версии случившегося, которую дал Дэвид. Линда смотрела в противоположный конец комнаты, не в силах поднять на меня глаза и стараясь поверить сказанному. Теперь же ее лицо снова было ясным, и она склонилась ко мне через стол, буравя меня глазами. Линда отыскала путь поверить Дэвиду.
— И что же дает нам эта теория? — спросил я у нее так, будто она пыталась убедить меня, но знала для этого способ и получше.
— Это позволяет нам действовать. Если она делала это ради денег, то, значит, она восприимчива к давлению. И к тому же здесь должна существовать связь, которую мы можем найти.
Линда остановилась, словно эта мысль увела ее в новом направлении, и на какое-то мгновение я тоже задумался о важности того, что она говорила. Только один человек мог иметь выгоду от осуществления плана, предполагаемого Линдой.