Когда боги играют
Шрифт:
Рискуя оступиться, Гефер сбежал вниз, подхватил посох и двинулся в путь. Чувствуй он себя получше, дошел бы уже за полдня, но сегодня... Силы покидали его с каждым шагом, и Гряда казалась бесконечной, хватала за ноги серым песком и корявыми камнями... То и дело Гефер спотыкался, останавливался перевести дух. Деревня и озеро дразнили, то появляясь на горизонте, то вновь пропадая в серых складках холмов. И с каждым часом становилось все хуже. В добавок ко всему пошел мелкий осенний дождь.
Как дошёл до деревни - Гефер уже не помнил. Проснулся он на деревянной лавке возле
– Очнулся наконец?
– Гефер повернул голову на скрипучий голос.
– Лежи, лежи.
Хозяйка избы подошла и достала из печи чугунок.
– Сейчас, покормлю тебя - я в том месяце петушка приварила, как раз бульон остался, - женщина была немолода, но выглядела лучше, чем звучал ее голос.
– Я твои деньги забрала - хлеба купила. На, поешь.
Вот как. С чужаками тут не церемонятся. Гефер покосился на плошку: в жидком бульоне плавал хлеб. Это ж как она его разбавила, что с прошлого месяца-то осталось... Ну да ладно. Кое-как приподнявшись, он взял ложку. Рука дрожала, пришлось напрячь все силы, чтобы не пролить похлебку.
– Ты откуда такой взялся-то? Не похож на этих, с Гряды.
Гефер доел, отставил плошку и без сил упал на подушку. Повисла пауза.
– Почему не похож?
– Что?
– На тех, кто с Гряды, почему не похож?
– Да просто. Не знаю. Одет, что ли, не так.
– Ааа. Да, демон занес. Идти мне надо.
– Далеко ты после такой лихорадки уйдешь?
Гефер закрыл глаза ладонью. Да уж, никуда он отсюда в ближайшие дни не денется. В голове снова шумело, и от печи шел жар. Воды бы. С этой мыслью он снова заснул.
Проснулся он, видимо, уже ночью, потому что в избе было темно. На табурете у изголовья обнаружился кувшин с водой. Что-то часто в последнее время Гефер стал проговаривать мысли вслух. Отпив из кувшина, Гефер снова улегся, прислушиваясь. Капли воды все так же стучали в печи, но звук как будто стал тише, уступив место завываниям ветра. Интересно, долго он тут валялся в беспамятстве? И, кажется, он даже не спросил у хозяйки имя, непорядок... Спать как будто не хотелось, но в тишине и безделье мысли все равно начали путаться, и как Гефер ни цеплялся сознанием за реальность, надолго его не хватило.
В следующий раз его разбудил скрип двери. Из окна лился свет, а возле порога стояла хозяйка, отряхивая с ног снег. Гефер сел в постели.
– Ну, с добрым утром. Лучше тебе?
Он кивнул:
– Меня Гефер звать.
– А я Асель. Селя, как деревенские кличут. На, Гефер, держи, - пока говорила, она скинула обувь и подошла, положила ему в ладонь еще теплое яйцо.
Поймав удивленный взгляд, пояснила:
– Куры зиму чуют, несутся плохо. Так что сегодня - одно тебе и одно мне.
– Спасибо...
– Вот, снег ночью выпал, - она ловко разбила скорлупу и отправила содержимое в рот, - растает за сегодня.
Гефер хоть и менее проворно, но повторил трюк.
– А долго я болел?
– Та нее, ты мужик здоровый, даром что не молодой. Вчера второй день только был.
– Ясно. Асель, мне бы выйти.
– Иди. От крыльца направо, - она махнула рукой и почему-то шепотом добавила: - Уж больно сапоги у тебя хорошие.
Гефер замер на полушаге:
– Я за них человека убил, там, - ее глаза округлились.
– Он отобрать хотел, а мне умирать как-то рано было.
Гефер провел в этом доме несколько дней. Иногда он помогал Асели по хозяйству, но хозяйство было небольшое: бедно жили люди на краю Гряды. Муж у Асели ушел на промысел: как и многие здесь, он был охотником. Сезон только начинался, и мяса почти не было. Зато еще не успели испортиться собранные в этом году грибы и ягоды. Хотя от ягод - какой прок, такие же кислые, как на Гряде. Их, наверное, и собирали там, у вересков... Собак в деревне не держали. Крупный зверь не подходил к людям, а вот разбойники с Гряды могли утащить собаку - какое-никакое, а все мясо. По этой причине все, что могли, держали в доме. Толстостенный сруб был крепостью, удержать которую могла даже женщина.
А еще зимой здесь выпадал снег. В Столице снежный покров устанавливался на пару месяцев, здесь же зима длилась вдвое дольше. И снега наметало столько, что дороги полностью исчезали, и деревня оказывалась полностью отрезана от всего мира. Порой с наветренной стороны снегом засыпало дом до самой крыши. Главное, чтобы охотники успели вернуться с запасами до прихода метелей.
Гефер сразу решил, что дожидаться зимы здесь не следует. Он еще надеялся поначалу, что, может, найдется попутная телега, но у местных были другие заботы, а торговцы мимо Гряды старались не ездить. Богами забытая деревня. Поэтому когда, наконец, чуть распогодилось, он выменял у хозяйки нож на огниво и, коротко попрощавшись, пошел прочь.
Серые кони мчались по осеннему лесу, стук копыт по мерзлой земле разносился гулким эхом во все стороны. Гефер отступил к краю дороги: у таких лучше не стоять на пути. Присмотрелся. Двое всадников несли знамена. Эх, близко он уже к Столице... Кого, интересно, тут носит сегодня? Нежданные встречи ему были ни к чему, и он даже подумал, не отступить ли в лес, но дорога просматривалась хорошо, его наверняка уже заметили, и это будет выглядеть подозрительно.
При приближении кони чуть сбавили шаг. Гефер покрепче ухватил посох и пожалел, что за все время пути не обзавелся плащом с капюшоном. Хотя кто может узнать в исхудавшем путнике иерарха-некроманта?
Всадников было меньше десятка. Серые, словно присыпанные пылью, кони. Черная сбруя с серебряными бубенцами. Всадники все как один в серых плащах, и знамена... О, боги, что за знамена! Из золотого круга на него смотрела рыжая песья голова. Гефер отшатнулся, но было поздно: один из всадников резко осадил коня и встал напротив. Вильям Оурский, собственной персоной. Гефер нервно сглотнул: он же почти дошел, зачем ему такая встреча...
Они замерли, вглядываясь друг другу в лицо, оценивая, размышляя. Оурский его узнал, без сомнения, и принял решение: