Когда боги спали
Шрифт:
Ну и что из того, что кое-что в посланиях Калазариса оказалось ложью? Он же честно намеревался выполнить свою часть договора. Разве не он позаботился, чтобы в нужный момент некие ворота остались без охраны? Разве не он, как и обещал, доставил Умурхана и короля Дидима? Разве не он поклялся в вечной и преданной службе новому королю?
Калазариса глубоко уязвило то обстоятельство, что Протарус не разглядел в нем столь ценного союзника. Хороших шпионов найти не так просто. А Калазарис, не обремененный скромностью, считал себя самым лучшим из них.
И лучшим доказательством
Калазарис счел забавным, что вероломство короля обернулось благом для шпиона. Если бы не король, не оказался бы Калазарис здесь, в Кирании, на стороне победителей. Ну и что, что они демоны? По мнению Калазариса, они занимали достаточно просвещенную позицию по отношению к людским способностям. Лука мгновенно оценил потенциал Калазариса, как и лорд Фари. Правда, оба они скорей всего меньше стали бы доверять ему, хотя и больше восхищаться, если бы узнали, что он заключил сделки с каждым из них.
Он остановился на опушке рощицы. Птицы прервали концерт и улетели в глубь леса. Там они устроились на старом орешнике, облепленном урожаем плодов, и вновь принялись распевать. Сладостная полилась мелодия, пленительная. «Надо бы разглядеть, что это за птичья порода», — подумал Калазарис. Внезапное видение овладело им — словно одна из птиц вдруг слетела к нему на палец. И в этом видении он унес с собой это маленькое существо и посадил в клетку, где оно пело для него всю ночь напролет.
Видение раздразнило его, и он последовал за птицами дальше в лес.
Калазарис не испытывал иллюзий относительно своей безопасности. Поэтому он решил пересечь горы и посмотреть, что за жизнь можно устроить в Каспане. Он отлично справился с задачей размещения шпионов в городе, что явилось для него гораздо лучшим началом деятельности, даже в сравнении с тем кошелем драгоценных камней, с которым он сбежал.
То были волнующие дни, любовно вспоминал Калазарис те тревожные времена. Под видом купца он арендовал себе местечко в караване, идущем к Каспану. С этим караваном он пересек горы в районе Кирании, не без интереса отметив про себя богатства этой долины. Он даже купил целую коллекцию винных кубков у Каджи Тимура, втайне наслаждаясь радостью и улыбками старика и его жены, улыбающихся и болтающих в процессе упаковки хрупкого груза. Он чуть не расхохотался вслух, когда милая парочка стариков принялась хвастать своим сыном, Сафаром Тимуром, великим ученым и другом юности самого Ираджа Протаруса.
Калазарис вспомнил этот разговор, словно он происходил вчера.
— Может быть, вам приходилось слышать о нем? — спросил Каджи.
— О Сафаре Тимуре? — ответил Калазарис. — Нет, прошу прощения, не удостоился такой чести.
— Нет, я имею в виду Ираджа Протаруса, — сказал Каджи.
— А, ну конечно, кто же не слышал о великом короле Протарусе и его громких победах.
Тут Мирна — так звали старуху — робко спросила:
— Говорят, он жестокий человек. Это правда?
— Вовсе нет, матушка, — сказал Калазарис. — Да что
Видно было, что Мирна с облегчением восприняла эти слова.
— Приятно слышать это, — сказала она. — Видите ли, он жил тут какое-то время. И был хорошим пареньком. Немного диковатым и упорным, разумеется. Но добрым. Его мать могла бы гордиться им, да упокоят боги ее отлетевшую душу.
Калазарис хихикнул, вспоминая. Он поднял глаза и увидел, что птицы переместились, но всего лишь на веточку пониже. «Что же это за дерево такое? Уж не коричное ли?»
Едва он успел расположиться в Каспане, подбодрив шпионов золотом, как демоны нанесли удар.
И вновь Калазарис оказался в осажденном городе, среди паники. Он затаился, приказав шпионам сделать то же самое, а когда демоны взяли город, вынырнул на поверхность. Демоны устроили привычную резню. А решив, что урок дан, установили для управления городом собственную администрацию. Некоторые из чиновников сохранились от прежнего правительства. Все они принадлежали к бюрократам низшего звена, тем, кто делает свою работу и мало обращает внимание на то, кто сидит на троне. Среди них-то и процветали шпионы Калазариса.
Когда ситуация прояснилась, Калазарис начал подбираться к Луке и Фари, по отдельности разумеется. Ему было что предложить им. И самым ценным предложением являлась Кирания. Ключ, с помощью которого открывались ворота в королевство Протаруса.
Он остановился под деревом. Птицы теперь находились прямо над ним, но молчали.
«И вот я оказался здесь, — подумал он, — и наслаждаюсь заслуженной наградой. Первой из череды многих и великих наград».
Птицы запрыгали по веткам. Он обратил особое внимание на одну из птиц. В отличие от своих тускло-коричневых подружек, эта щеголяла ярко-зеленым опереньем и большим красным пятном на груди. Пухленький маленький самец. Прелестный.
Калазарис вспомнил утверждение о том, что чем сладостней поет птица, тем вкуснее ее мясо.
Он присмотрелся к дереву. Наверняка коричное. «Ах, — подумал он, — певчая птичка, питающаяся корицей. Какое блюдо можно приготовить!»
Калазарис протянул палец.
— Слетай вниз, слетай вниз, моя хорошенькая маленькая птичка, — позвал он. — Лети ко мне. У меня для тебя есть что-то вкусненькое.
Он слегка удивился, когда птица спрыгнула с ветки и уселась на его вытянутый палец. «Забавно», — подумал он, вспомнив видение. Но вот на его глазах видение превращалось в обед.
— Спой мне, маленькая птичка, — проворковал он. — Спой Калазарису. Спой сладко, моя прелесть. А потом я сверну твою маленькую шейку и приготовлю себе ужин.
К его изумлению, птичка раскрыла клювик, словно собираясь запеть.
— Заткнись, заткнись, за-аткнис-сь! — сказала она.
Челюсть у Калазариса отвисла.
— Что? Что ты сказала?
— Я сказал, заткнись, Гундари, — продолжала птичка. — Я первый его увидел. Ну и наплевать, что запах от него как от демона. Он человек. На себя посмотри, болван!