Когда гаснут звезды
Шрифт:
— Нет, мне нужно домой. — Он поднимает продукты в руках, как опору, оправдание. — В другой раз?
— Конечно, да. Скоро увидимся.
* * *
По дороге из города я опускаю окно и включаю радио, машину наполняет песня Боба Сигера «Против ветра», которая почему-то кажется более солидной, когда собака растянулась на заднем сиденье, как будто так и должно быть. Я предполагала, что у нас обоих будет большой период адаптации, но собака, по крайней мере, кажется совершенно расслабленной и беззаботной.
Вернувшись в хижину, она находит место у дровяной печи и терпеливо ждет своего обеда. Я готовлю половину лосося
Книга кажется загадкой, как и все остальное о Кэмерон, но могу ли я ее разгадать? Является ли ключ к ее дилемме и ее боли здесь, на страницах ее разоренной книги Penguin Classics в мягкой обложке, или я ищу не в том месте, не в том месте, хватаясь за соломинку?
Я откладываю книгу, чувствуя, как горят мои глаза, и вместо этого смотрю на собаку. Кончик ее темного носа слегка касается стены, а живот ритмично поднимается и опускается, как будто та жизнь, которая была у нее раньше, теперь не занимает места и нисколько ее не беспокоит. Она спит так мирно, что во всей комнате становится светлее и теплее.
— 35-
— Нам дали добро, — говорит мне Уилл на следующее утро, прежде чем из Сакраменто прибудет специалист по детектору лжи, чтобы опросить Лидию и Дрю Хейг. — Ты сказала, что собираешься поговорить с Греем и Стивом Гонсалесом о том, чтобы заручиться поддержкой поискового центра, верно?
— Они будут в школе весь день. Я могу помочь тебе здесь.
— У нас достаточно рабочих рук на палубе. Отдохни немного, и мы свяжемся позже?
— Отдохнуть? — недоверчиво спрашиваю я. — Когда у нас есть две пропавшие девочки, а может быть, и три?
Его взгляд говорит мне бросить это.
— Всего на несколько часов. Я свяжусь с тобой позже. — Затем он разворачивается на пятках и оставляет меня гадать, наказывает ли он меня за Петалуму и Рода Фрейзера. Может быть, он все еще злится из-за нехватки ресурсов и рабочей силы, или, может быть, это что-то более глубокое, наши разногласия по поводу результатов проверки Эмили на детекторе лжи, или то, что он сказал у Паттерсона о том, что я слишком эмоционально вовлечена в это дело для моего же блага. Каковы бы ни были его причины, он, похоже, проводит четкую черту, а я на другой стороне.
Я забираюсь обратно в «Бронко», чувствуя раздражение, сдерживаемое.
— Ты хочешь отдохнуть? — спрашиваю я собаку, когда ее голова высовывается с заднего сиденья.
Она выдвигает уши вперед, широко раскрывает глаза, прислушиваясь.
— Да, я тоже.
* * *
Сначала мы едем к участку прибрежной дороги, который примыкает к владениям Кертисов. После моего разговора с Эмили я не оставляю теорию о том, что Кэмерон, возможно, отключила сигнализацию и выскользнула из окна через лес, чтобы встретиться с кем-то, кто ждал там. С кем-то, кто пообещал ей что-то ценное — может быть, любовь или свободу от давления и потрясений в ее доме. С кем-то, кого она приняла за спасательный жилет, когда почувствовала, что тонет внутри.
Участок дороги находится
Я выхожу с собакой по пятам и все равно ищу следы — следы топота, масляные пятна, следы шин, следы ног. Мы тщательно прочесываем обе стороны дороги, а затем возвращаемся через луг и лес, ища что-нибудь необычное. Он мог бы немедленно одолеть ее и утащить куда-нибудь поблизости. Он мог бы бросить ее тело в папоротниках или похоронить в неглубокой могиле. Мрачные возможности проносятся сквозь меня, потому что это моя работа. Я ищу тело, зная, что мы, возможно, никогда его не найдем. И еще есть иррациональная часть меня, которая не может отпустить возможность того, что Кэмерон все еще жива. Две стороны меня находятся в постоянной борьбе. Мой разум верит, что она ушла навсегда. Мое сердце не может этого принять. Нет.
Уже почти полдень, когда я наконец останавливаюсь, мои джинсы промокли на манжетах, а ноги устали. Я возвращаюсь к машине и долго просто сижу за рулем, размышляя, куда ехать дальше. И тут меня осенило, экстрасенс.
* * *
Тэлли Холландер нетрудно найти. Я нахожу ее имя в городском телефонном справочнике, а затем менее чем за двадцать минут еду по адресу в Компче, нахожу подъездную дорожку, отмеченную большой нарисованной вывеской с надписью «ФЕРМА ИЗОБИЛИЯ»: ЗДЕСЬ ПРОДАЮТСЯ ШЕРСТЬ АЛЬПАКИ И МОЛОКО. Большинство экстрасенсов и медиумов, с которыми я работала на протяжении многих лет, были скромными, даже старомодными. Но фермер с альпаками? Кто знал, что ты сможешь подоить?
Вверх по извилистой подъездной дорожке стоит современный фермерский дом с широким круглым крыльцом и наклонной крышей из гофрированного металла. С одной стороны стоит блестящий трейлер «Airstream» с красно-белым тентом, натянутым над входом. Там стоит классная доска, на которой написаны имена ее животных и цены на различные товары: молоко, сыр, шерсть, мед, варенье и свежие цветы. Я начинаю думать, что нельзя выдумать такую женщину иначе, как в качестве персонажа фильма.
Я вылезаю из «Бронко», и собака следует за мной, не обращая внимания на животных, как на надежного помощника, которым она, очевидно, и является. На крыльцо выходит женщина в длинном льняном платье с передником поверх него, дважды завязанным на талии, и серых войлочных сабо. Ее волосы подстрижены в острый малиновый боб с причудливой асимметричной челкой.
— Я могу вам помочь? — спрашивает она.
— Надеюсь на это. Я — Анна Харт, детектив, работающий в департаменте шерифа Мендосино. У вас есть несколько минут, чтобы поговорить?
— Конечно. — Она кладет руки на бедра открытым, солнечным образом. — И вы привели друга. Почему бы вам обоим не зайти?
* * *
Кухня Тэлли загромождена и уютно тускла, имеет L-образную форму, которая повторяет линию окружающего крыльца. Вдоль ее деревянной столешницы стоят банки с травами, зажатые между коллекцией книг, которые, похоже, не принадлежат ни одному читателю, не говоря уже о кухне, том об изменении климата рядом с Агатой Кристи рядом со стихами Александра Пушкина.