Когда гаснут звезды
Шрифт:
— Ладно. Продолжай ломать голову. А пока я хочу попросить тебя о большом одолжении. В субботу вечером мы собираемся провести городское собрание в общественном центре, чтобы поговорить о Кэмерон. Я хочу сделать что-то вроде коллажа из ее жизни, чтобы люди знали, кто она на самом деле и что ее волнует. Никто не ближе к ней, чем ты, Грей. Ты поможешь?
— Могу попытаться. — Выражение его лица неуверенное, но я также знаю, что он сделает для нее все, что угодно.
— Отлично. Подумай обо всем, что делает Кэмерон Кэмерон. То, что она любит. Что в ней особенного? Составь списки ее любимых
— У меня есть вещи, которых хватит всего на несколько лет. Мы не стали проводить много времени вместе до конца седьмого класса.
— Все в порядке. Два года — это долгий срок, когда ты действительно близок с кем-то.
Мы снова начинаем идти к его входной двери. Он кивает сам себе, все еще обдумывая то, о чем я его прошу. Чтобы сделать это правильно, ему придется снова погрузиться во всевозможные болезненные чувства. Шаг вперед будет болезненным, может быть, очень болезненным.
— Кто был ее лучшим другом до тебя?
— Кейтлин Манси, в шестом и седьмом классе. Но она в некотором роде стерва.
— Может, и так, но держу пари, она все равно поможет. Она держит кусочек Камерон. Заставь ее показать это тебе.
— Как мне это сделать? — Он останавливается на месте, натягивая лямки рюкзака, как будто тот только что стал тяжелее. Все это и так было слишком тяжело. — Что, если я все испорчу?
Я распознаю признаки паники, охватившей его. Он напоминает мне меня саму во многих моментах. Всякий раз, когда ставки были высоки, и я слишком сильно волновалась. Как прямо сейчас.
— Ты этого не сделаешь, — мягко говорю я ему. — Ты любишь ее. Все это благодаря любви.
* * *
Моя следующая остановка — у Кертисов, чтобы как-то привлечь их на борт. Так случилось, что Трой уехал на целый день, на экстренную встречу в Paramount, объясняет Эмили после того, как она позвонила мне и предложила чай. Я чувствую раздражение из-за него, но не удивлена. Большая чрезвычайная ситуация в его собственном доме, вероятно, слишком велика, чтобы вынести ее без какого-нибудь аварийного люка. К тому же его жизнь уже некоторое время взрывается. Его рук дело, да, но вполне логично, что он хочет быть где-то в другом месте, поскольку осколки продолжают падать.
— У вас есть что-нибудь новенькое, чем можно поделиться? — спрашивает она с одной стороны бледно-мраморного островка на своей кухне, повсюду сверкают хром и стекло.
— Еще одна девушка была объявлена пропавшей без вести в Гуалале. Мы пока не знаем, имеет ли это какое-то отношение к Кэмерон. Никто не видел ее с июня.
Не двигаясь с места, Эмили, кажется, колеблется.
— Все это ожидание и незнание. Я не знаю, как смогу продолжать это делать.
— Просто старайтесь терпеть это день за днем, если сможете. Иногда помогает найти отдушину. Вы можете поговорить с Кэмерон или написать ей записки. Позвольте ей услышать вас.
Когда она поднимает взгляд, глаза Эмили заволокло пеленой.
— Хорошо.
— Мы поехали в Напу, чтобы поговорить с Дрю и Лидией.
У нее громко перехватывает
— Вы это сделали?
— Мы проверили их обоих на детекторе лжи. Это стандартно — опрашивать любых членов семьи, — говорю я, не поднимая руки. — Я также говорила со Стивом Гонсалесом. Мы не верим, что он замешан в каких-либо правонарушениях, но он немного рассказал о творчестве Кэмерон. Похоже, она показала ему довольно мрачную работу. Он задается вопросом, не была ли она автобиографичной.
— Она действительно была так несчастна здесь? — Голос Эмили звучит тихо и обиженно. — Мне следовало быть более внимательной.
— Мы проводим городское собрание, чтобы заручиться поддержкой, — говорю я, переключая внимание обратно на Кэмерон. — В субботу вечером. Вы с Троем должны быть вовлечены. Публичное заявление могло бы привлечь больше внимания к проблеме, а также привлечь гораздо больше органов на местах. Нам нужно увеличить вовлеченность, Эмили, и не только на местном уровне.
— Обратиться к средствам массовой информации, вы имеете в виду… — Ее голос затихает. — Мы с Троем говорили об этом и считаем, что сейчас это ошибка. Для нас. Вы можете себе представить, какие истории могли бы появиться. Сенсационное, эксплуататорские. Эти люди — монстры.
— Я также видела уродливую сторону публичности в своей работе. Я бы не стала говорить, что их мотивы всегда добродетельны, но наши могут быть такими. Мы можем контролировать сообщение.
— Но вы не можете. Вот и все. — Она звучит уменьшенной, физически и буквально, как будто она отступает, когда мне нужно, чтобы она росла, мужала. Это вызывает у меня желание встряхнуть ее. Чтобы показать ей, что в мире есть гораздо большие монстры, чем тележурналисты. Один забрал ее дочь.
Я делаю глубокий вдох и пробую что-то еще.
— Прямо сейчас Кэмерон — просто имя на пропавшем плакате, на которое никто даже не обращает внимания. Но если люди тронуты, они действуют. Они приходят на помощь, звонят по телефону, предлагают время, деньги.
— Мы предложили деньги. Мы сделали это сразу же.
— Я знаю, что вы это сделали, и поверьте мне, это будет использовано с пользой, поскольку поиски продолжаются. Но я все еще думаю, что ваше присутствие могло бы активизировать сообщество. Я понимаю, почему вы не хотите быть настоящей частью этого города, Эмили. Знаменитость заставила вас насторожиться. Должно быть, странно пытаться открыться людям как сама собой, а не как какой-то персонаж. Но это важно.
Эмили отводит взгляд, когда я заканчиваю предложение, и, кажется, уходит в себя. За ней, за массивным окном, день затянут дымкой, солнце лишь виднеется за низкими рыхлыми облаками. Между нами тишина становится собственной системой погоды, ощущением давления.
— Что бы вы ни думали, я люблю свою дочь. Она для меня самое важное в мире.
— Я верю вам, — говорю я, и я хочу верить. Я вижу, как она изо всех сил пытается удержаться на ногах. Так много ускользнуло от нее. Есть вещи, которые она сделала бы по-другому. Вещи, которые она сделает по-другому, если просто сможет вернуть Кэмерона в целости и сохранности. Мы все заключаем такие сделки, предлагая все, что угодно, за еще один шанс.