Когда герои восстают
Шрифт:
Осознание этого было похоже на крещение, духовное возрождение. Я даже не знал, что чувствовал себя недостойным и боялся любви, пока не влюбился в бесстрашную гладиаторшу. Только когда она стала казаться невосприимчивой к моим недостаткам, не обращая внимания на мои опасности, я понял, что ожидал от нее как минимум испуганного бегства, а как максимум ненависти ко мне.
Она не сделала ничего из этого.
Стреляя в своего отца, неся тело человека, которого я вырубил холодным нокаутом, в подвал и наблюдая, как я допрашиваю его с помощью паяльной
Она даже не моргнула.
Мне пришло в голову, что если она была права насчет того, что родилась для меня и жизни, которую я мог ей дать, то, возможно, я был рожден для нее. Только моя история могла подготовить меня к тому, чтобы понять, каково это быть нелюбимым своей семьей, подвергаться изгнанию, а затем делать это с собой, потому что задавался вопросом, как ты можешь быть достаточно хорош, если даже твоя семья не верит в тебя?
Возможно, каждая плохая вещь, которая случалась с нами, каждый раз, когда нас заставляли чувствовать себя злодеями в нашей собственной истории жизни, мы продвигались дальше по пути к этому.
Мы.
Два сломленных и израненных человека стали целыми благодаря любви.
Не сладкой, приторной, счастливой.
Нет.
В этой любви были зубы и когти, борьба и страсть.
Светлая любовь легка.
Эта же любовь была темной, это была ночь, черная, как мои глаза, и грозовая, как ее. Мы знали, что никогда не поймем друг друга, не до конца, и любили этот вызов так же сильно, как и тайну.
Вот что произошло, когда два злодея полюбили друг друга.
И это было так прекрасно, как ничто другое, что я когда-либо знал.
— Скажи «да».
Она посмотрела на меня, ее губы были красными, как цветок, который я хотел сорвать своими губами.
— Scusi? (пер. с итал. «прости?»)
— Скажи «да», — сказал я ей, прижимая ее к себе так крепко, что мог почувствовать кости под ее кожей. — Я собираюсь попросить тебя довериться мне, потому что я расскажу тебе кошмар, но потом я подарю тебе сон.
— Данте... — пробормотала она, настороженный вопрос.
— Dimmi si (пер. с итал. «скажи да»), — повторил я на этот раз по-итальянски.
— Хорошо, — просто сказала она, еще больше погружаясь в мои объятия, так что я почти нес ее на руках, доверяя мне свое тело и разум. — Да, Данте.
— Между мной и Мирабеллой Янни будет свадьба, — сказал я ей медленно, готовый к тому, что она вздрогнет. Она попыталась отстраниться, но я прижал ее к себе и позволил ей безуспешно бороться. — Марко в больнице, он борется за свою жизнь. Он может быть кротом, и даже если это не так, есть кто-то, кто им является, и они помогают ди Карло вывести нашу семью, Лена. Мы должны что-то сделать. Без этой свадьбы мы не получим поддержки от итальянской Каморры. Так все проходит в Старой стране, мне не нужно тебе это говорить.
— Ты женишься на Мирабелле Янни, — холодно сказала она, ледяная
— Нет. — это слово было пулей, пронзившей ее сердце. — Нет, cuore mia (пер. с итал. «мое сердце»), я никогда не женюсь на Мирабелле, но свадьба состоится, и мне нужно, чтобы ты доверяла мне, даже если это может показаться, что я тебя предаю.
— Просто расскажи мне план, — настаивала она.
— Я не могу. Mi dispiace (пер. с итал. «мне жаль»), — пробормотал я ей в лоб. — Я еще не знаю точно, как я это сделаю, но я это сделаю. Я обещаю тебе это.
Ее тяжелый вздох прошелся по моей шее. Я почувствовал ее губы, когда она наконец заговорила.
— Я думала об этом некоторое время назад. Может ли быть любовь без доверия. И я решила, что может. Я любила Дэниела, но не доверяла ему. Я никому не доверяла так долго... даже своей семье. — она откинула голову назад, ее волосы каскадом рассыпались по спине, ее глаза были такими же бездонными, как небо над нами. — Но я доверяю тебе. Так что, да, Данте. Что бы это ни было, я доверяю тебе и верю тебе, когда ты говоришь, что однажды подаришь мне сон. У меня так давно не было этого так, что я буду рада подождать еще немного.
Я никогда не был счастливым человеком, но стоя здесь с Еленой в моих объятиях в единственном месте, которое когда-либо действительно ощущалось как дом, даже когда вокруг нас были враги, я чувствовал себя чертовым Богом.
Глава 11
Елена
— Я забираю тебя.
Я лежала на солнце возле бассейна Торе на шезлонге, который был похож на облако. В спешке, чтобы успеть на самолет Данте, я не взяла купальник, но, когда упомянула об этом Данте, он исчез на несколько часов и вернулся с охапкой пакетов с покупками.
— Мне стало скучно, поэтому женщина выбрала кое-что из этого, — признался он, пока я рылась в фирменных пакетах от Валентино, Версаче, Интимиссими, Прада и Дольче и Габанна. — Но я купил тебе три купальника, которые от души одобряю.
На мне сейчас был один, крошечный красный, который едва прикрывал мою маленькую грудь, не говоря уже об области паха и ягодиц. В обычной жизни я бы никогда не надела что-то подобное, но то, как глаза Данте пылали, словно раскаленные угли, заставляло меня чувствовать себя в нем богиней.
Я вспомнила об этом, когда открыла глаза, заслоняя их одной рукой, чтобы прищуриться в лучах заходящего солнца на Данте, стоящего у ножки шезлонга.
— О? — спросила я, поднимая ногу, проводя пальцами по его внутренней стороне бедра. — Я бы не отказалась остаться.
Он слегка зарычал, поймав мою ногу, и поднял ее выше, чтобы поцеловать меня в лодыжку.
— Как бы это ни было заманчиво, я понял, что у нас еще не было нормального свидания. Я хочу пригласить тебя куда-нибудь. Ухаживать за тобой как следует.