Когда исчезает страх
Шрифт:
В третьем раунде свершилось чудо, которого ждал Кирилл. Чувствовалось, что мускулистый боксер очень устал: часто промахивался, терял равновесие и не бил, а толкался кулаками. Чтобы хоть немного отдохнуть от учащавшихся назойливых тычков худощавого, перешедшего от обороны к наступлению, он то и дело повисал на нем.
— Брек… Разойдись! — требовал судья и разводил боксеров в стороны.
Лишь несколько минут назад казалось, что этот парень измолотит противника, а теперь он сам едва передвигал ноги и шатался. «Так и Цакуну будет, — думал Кирилл, — когда я научусь боксу. Но возьмут ли меня?»
В перерыве, ничего не сказав ребятам, он пробрался к раздевалке спортсменов. В коридоре ему попался худощавый боксер, видимо, вышедший из душевой, — в халате, с полотенцем на шее.
Кирилл не удержался и, подбежав к нему, с жаром сказал:
— Здорово ты его! Нашим ребятам понравилось.
Видя, какими восхищенными, горящими глазами парнишка глядит на него, боксер спросил:
— За меня болел?
— Еще бы! Нам всем хотелось, чтобы тому досталось. Пусть не фасонит!
— Правильно, с задавалами всегда так поступают. В следующий раз умнее будет. Ну, а сам ты боксируешь?
— Нет, хотел к вам проситься, да боюсь — не примут… рост у меня неважный, шея тонкая и с мускулатурой плохо.
— Мускулатура — дело наживное. И расти еще будешь, — уверил его боксер. — Главное — не струсить! Хочешь, я за тебя похлопочу? Только, чур, не подводить! Как бы трудно ни было — держись!
— Не подведу, честное ленинское, — пообещал Кирилл.
— Сегодня говорить с нашим дядей Володей бесполезно, лучше приходи во вторник в клуб водников к семи часам. Спроси в секции бокса Чулина. Это я. Понял?
— Ясно. Приду, — пообещал Кирилл.
После перерыва дрались боксеры средних и тяжелых весов. Они были менее подвижны, но более грозны: чувствовалось, что увесистые удары сотрясают партнеров, сбивают им дыхание.
В этот вечер ребятам довелось увидеть нокаут, о котором они лишь читали в книгах.
Рослые тяжеловесы, неуклюже передвигаясь по рингу, так били один другого, что гул тяжелых ударов разносился по залу. Вдруг один из боксеров закачался от сильного удара и рухнул на пол. Лежа, он еще продолжал работать руками.
— В шоке, — определил знаток, сидевший впереди. — Чистейший нокаут.
Судья, отослав противника в угол, медленно взмахивая рукой, стал отсчитывать секунды:
— Раз… два… три… четыре…
Боксер заворочался, но подняться в течение десяти секунд не сумел.
Судья подошел к победителю и вскинул вверх его кулак.
Этот бой встревожил Кирилла: «Значит, бывают такие удары, что не поднимешься? Вот почему некоторые не идут заниматься боксом».
— А бывает так, чтоб на ринге убили? — спросил Кирилл у сидевшего впереди знатока.
— Бывает, — ответил тот. — Особенно за границей, где за деньги дерутся.
«Все равно пойду, — решил Кирилл. — Если струшу — лучше не жить».
Во вторник он с утра волновался: «Идти, не идти?» На всякий случай надел новые трусы, полосатую футболку и завернул в газету прорезиненные тапочки.
На работе он так был рассеян, что дважды промазал молотком по зубилу и раскровенил себе палец.
«Ну и ладно, — подумалось ему. — Если там сразу же заставят драться, я им скажу, что палец болит».
После гудка он тщательно вымылся, причесался и не бросился, как его однолетки, бегом через проходную, а вышел степенно, с расправленными плечами и чуть выпяченной по-боксерски грудью.
Когда подошел трамвай, он не повис на подножке, а прошел внутрь вагона и заплатил за проезд.
В клубе водников Кирилл не решился узнать, где занимаются боксеры. «Засмеют, — думалось ему. — Тоже, скажут, боксер! Хотя бы подрасти немного».
Вдруг он увидел парнишку со спортивным чемоданчиком.
— Слушай, ты не знаешь, где здесь секция бокса? — спросил Кирилл.
— Идем, я тоже туда. Опоздали, кажется. Попадет от дяди Володи.
Парнишка привел его в раздевалку, бросил чемоданчик на скамейку и начал торопливо расшнуровывать ботинки.
— А ты что прохлаждаешься? — спросил он у Кирилла.
— Я первый раз.
— Не важно, раздевайся. Одетых в зал не впускают.
Делать было нечего. В тапочках и трусах Кирилл прошел вместе с парнишкой в большой спортивный зал. Там уже занималось человек двадцать. Одни прыгали, как маленькие девочки, со скакалками, другие тузили кулаками огромные кожаные мешки, подвешенные к потолку на канатах, третьи избивали мячи, прикрепленное резиной к планкам, четвертые как-то странно, словно с опаской, скачками передвигались и защищались от кого-то невидимого.
Среди мотающихся мячей и груш, заложив руки за спину, спокойно расхаживал заметно седеющий, но почти юношески стройный человек. Его коричневые тренировочные брюки и клетчатая ковбойка были тщательно отглажены, крупное лицо гладко выбрито. Тренер то и дело останавливался, щурясь вглядывался в занимавшихся своим делом атлетов, иногда одобрительно хлопал рукой по плечу, а иногда тыкал кулаком в живот, в спину, исправляя положение туловища, ног, наклона головы.
— Товарищ Сомов, прошу прощения за опоздание! Был задержан комсоргом в школе, — доложил парнишка, приведший Кирилла. — Разрешите заниматься?
Тренер недовольно взглянул на него и строго спросил:.
— А еще кто там дисциплину нарушает?
— Новичок.
— Ты его привел?
— Нет, сам пришел.
Кирилл растерялся. Хорошо, что разговор привлек внимание Чулина, тузившего мешок. Боксер узнал своего болельщика и поспешил на выручку.
— Я вам уже говорил о нем, — сказал он Сомову.
— Хорошо, пусть постоит в стороне и посмотрит, — разрешил тренер. — А вы — по местам!
Он ударил в гонг.
Боксеры поменялись местами, и вновь все закружилось, замелькало. В эту ритмическую пляску включился и запоздавший парнишка: он загонял кого-то невидимого в угол, прыгал козлом и, втянув голову в плечи, бил кулаками.