Когда мир изменился

Перумов Ник

— Я, я… — прохрипел старик, — я боюсь. Боюсь его…

— Святая Конгрегация может предложить надёжное убежище.

— Нет! Нет надёжных убежищ! — вдруг взорвался мэтр Гольдони, едва не хватая монаха за грудки. — Он всюду проберется! Везде проникнет!.. Вы не понимаете, вы оба! Это не просто колдун! Это… это тварь Хаоса!..

— И вы, маэстро, столкнувшись с оной, никому ничего не сообщили? — на отца Виллема это впечатления не произвело.

— Я, я… — сник чародей, — я тогда не понимал… не осознавал… и потом… я боялся…

и… и он держал слово…

— И вы, почтенный мэтр, смогли в полной мере вкусить прелестей огненновласой Марицы.

— Увы, увы мне! — запричитал маэстро. — Но… но что вы теперь от меня хотите?

— Хотим, — внезапно вступил некромант, — чтобы вы, мэтр, объяснили бы нам, для чего личу потребовались от вас эти слабенькие, как вы утверждаете, артефакты. Покажите, как они использовались, для чего?.. если вы скажете, что были просто курьером, я никогда не поверю. «Слабенькие артефакты» нетрудно купить. Для этого не нужен один из лучших чародеев Армере, да вдобавок и без того занимающийся чем-то непонятным на кладбищах, как поведал нам его милость.

Гольдони низко опустил голову.

— Чем он прельщал ещё, грешник? — торжественно вопроси монах. — Чем соблазнял?

— Б-бессмертием… о-омоложением… — едва слышно выдохнул маг.

— О. Ну вот с этого надо было начинать. Не только ожившие вирильные части, но и вообще… однако, не осведомился ли досточтимый мэтр, почему же сам лич продолжает пребывать в облике жутком и отвратном? Отчего не превратил себя в…

— Он собирался, — пробормотал несчастный мэтр. — Для этого я передавал ему собранные мною уникальные образцы…

— Уникальные образцы чего?

— Останки, сударь некромаг, останки нечеловеческой расы, судя по всему, имманентно наделённой немалыми магическими способностями. Череп на вашему посохе, сударь, весьма и весьма их напоминает, разве что в куда лучшем состоянии…

Фесс и монах переглянулись.

— Что ж, бессмертие так бессмертие, — сказал наконец отец Виллем. — Приманка давняя, враги Господни так и уловляют слабых, страшащихся Его суда… Итак, мэтр, я по-прежнему жду от вас откровенности!..

— Да что ж я… — уныло повестил мэтр. — Я, Карло Гольдони, магистр магии, посвященный высоких арканов…

— Титулы можно опустить.

— Хорошо, святой отец… в общем, заявляю, что раскаиваюсь в прегрешениях своих и готов всячески споспешествовать Святой Конгрегации… а эликсир мне точно оставят?

— Точно, точно, — посулил монах без тени улыбки. — Конгрегация не унижается до лжи.

— Тогда идёмте, — решился чародей. — Я покажу и расскажу, что знаю.

— Давно бы так, мэтр, — одобрил отец Виллем.

— Расставлять их надлежало так, так и ещё вот так, — журчал мэтр Карло Гольдони. Монах внимательно слушал, время от времени кивая.

Здесь, в катакомбах, куда они спустились, в опустевшем логове лича ничего не изменилось. Маэстро, ощутив себе несколько увереннее, с важным видом читал настоящую лекцию о «транспозициях и дифракциях», «сложениях волновых колебаниях» и прочей теоретической магии.

— Таким образом, cari signori, можно заключить, что посредством сиих артефактов, слабых в разделении, но потентных в единстве, означенный лич старался придать устойчивость некоей магической структуре. Структуре, призванной обеспечить проход между бытийными планами…

— И вы, маэстро, так спокойно об этом говорите?! — не выдержал некромант.

— Спокойной, юноша? О, да, конечно — ведь на кончике пера проблема сия была решена ещё Августином Благословенным, варлоки используют грубые и несовершенные чары для призывания демонов, так что никакого особенного интереса это у меня не вызвало…

Некромант и монах переглянулись.

— Сдается мне, я знаю, что он готовил, этот лич…

— А чем ему тогда, сударь некромаг, было мало того портала?

— Видать, не слишком удобен. Быть может, не все могут через него протиснуться из тех, кому надо.

— Не знаю никаких порталов, — категорично заявил маэстро. — Подобного рода соединения неустойчивы, кратковременны и…

— Неучтойчивы и кратковременны, хмм, хмм… — Некромант полез за пазуху. — А вот что вы скажете вот об этом, синьор Гольдони?

На грубую поверхность рабочего стола лёг давешний амулет. Тот самый, что рыцарь Блейз надел в своё время на шею девы Этии.

Злая вещица дождалась своего часа.

Деревянный кружок с грубо выжженным рисунком. Половина — живая голова, половина — мёртвый костяной череп.

— О! — маэстро Гольдони ловко нацепил круглые очки на нос. — Какая занятная штуковина!.. Эманации pura malvagita*, интересно, интересно… вы сами ставили защиту, сударь? Поздравляю, весьма искусно. Вас, наверное, интересует, откуда это? Смогу помочь, да-да, смогу. Видел, как искомый вами лич творил подобное. Так вот для чего ему понадобилась sangue mestruale vergine!..*

— Господь милостивый, помоги себя и других оборонить! — аж отшатнулся отец Виллем.

— Помилуйте, святой отец, что же тут такого? Та самая sangue mestruale есть вещь совершенно естественно существующая, Господом нашим в Его неизъяснимой мудрости сотворённая!..

— Оставим это, — прервал излияния маэстро некромант. — Так, значит, этот амулет…

— Творился здесь, в этом самом месте, — с готовностью закивал Карло Гольдони. — Свидетельствую и подтверждаю! И перед самим Святым Престолом подтвержу такоже!..

— Хорошо. А для чего он, этот талисман? Что должен делать?

— Увы, синьор, на этот вопрос так сразу не ответить. Потребуется серьёзное исследование…

— Лучше бы тебе постараться, маэстро, — зловеще посулил монах. — Помни: раскаяние должно быть не только полным, но и деятельным!