Когда можно аплодировать? Путеводитель для любителей классической музыки
Шрифт:
Как ни прекрасны старинные концертные залы, оркестрантам милее новые здания, которые оснащены, как правило, значительно более комфортабельными гримёрными. Здесь же, в этом здании, в распоряжении оркестрантов только одно небольшое помещение для мужчин и женщин, с вешалками вдоль стен; переодеваясь, чувствуешь себя словно в спортивном зале или бассейне. Лучше всего приходится контрабасистам: огромные чехлы для своих инструментов они используют как кабинку для переодевания.
Но начало концерта приближается, и большинство музыкантов уже готово к выходу на сцену. Оркестранты собираются в маленькие группки или прогуливаются взад-вперёд по расположенным справа и слева узким проходам, ведущим на сцену. Одни разговаривают, другие берут несколько тонов на своих инструментах, дамы проверяют
Программа начинается увертюрой, которую исполняет только оркестр. И лишь потом наступает моя очередь: я играю скрипичный концерт Бетховена. Значит, у меня есть ещё какое-то время. Как солисту мне положена отдельная гримёрная (таким же преимуществом пользуется и дирижёр), поэтому я почти не ощущаю царящего в общем помещении беспокойства. Не считая случаев, когда кто-нибудь постучит в дверь, чтобы поздороваться. Это немного мешает, так как мне хочется настроиться на игру, но тут уж ничего не поделаешь. Слегка мешают также и некоторые происшествия, например, когда тот или иной скрипач из оркестра, словно случайно, перед моей дверью проигрывает несколько пассажей из концерта Бетховена, чтобы показать, что он умеет это делать ничуть не хуже меня.
НЕРВОЗНОСТЬ И ВОЛНЕНИЕ ПЕРЕД ВЫХОДОМ НА СЦЕНУ
Если музыкант утверждает, что ему неведом этот зуд в животе перед выходом на сцену, то он, скорее всего, говорит неправду. Как бы опытен и профессионален ты ни был, полностью избавиться от нервозности не удаётся никому, хотя каждый справляется с ней по-своему. Сознание, что через несколько минут всё снова будет поставлено на карту, не так-то просто игнорировать. Для меня этот зуд — нечто позитивное, он меня воодушевляет. Но иных это может привести к катастрофе, усиленному сердцебиению, головокружению, даже рвоте. Музыканты рассказывают истории, в том числе о легендарных исполнителях классической музыки, которые внешне были само спокойствие, а сами дрожали от страха, опасаясь провала. Волнение перед выходом на сцену чувствуют все, даже самые прославленные представители нашей профессии. Даниэль Баренбойм, игравший на всех концертных сценах мира, честно признавался перед первым новогодним концертом в Венской филармонии, что волнуется перед выходом на сцену при мысли, что концерт в живом исполнении будет передаваться на более чем семьдесят стран. И какое же он предложил средство от этой болезни? «Думать не о публике, а только о музыке. Лучше всего мы играем, когда всю свою энергию направляем на игру».
Сам я заметил, что хорошим средством от нервозности может быть правильное дыхание. Когда иду на сцену, я стараюсь дышать глубоко, чувствуя, как воздух открывает мне все источники силы и энергии. К тому же в дни выступлений я приучил себя к особой дисциплине. Я стараюсь хорошо выспаться ночью, а если удаётся, поспать после обеда. Я не пью ни капли алкоголя, не ем тяжело усваиваемой пищи и никогда не играю на пустой желудок.
И всё же волнение меня не оставляет. Тысячи мыслей проносятся в моей голове. Смогу ли я сделать то, чего ждёт не только публика, но и я сам, верно ли возьму все ноты, поймаю ли нужный момент для вступления, справлюсь ли с трудными местами, доставляющими проблемы на репетициях? Можно составить огромный список крупных неприятностей, которые случаются во время концерта, именно в тот момент, когда всё идёт как надо. Но должен признать, опасения чаще всего оказываются напрасными, и выступление проходит удачно.
БЫВАЕТ ЛИ В МУЗЫКЕ ДОПИНГ
Многие полагают, что повышение трудоспособности с помощью пилюль и химических препаратов существует только в спорте, но и там подобная практика контролируется всё строже и не имеет шансов на будущее. Допинг у музыкантов, думают они, вещь абсурдная. Но факты говорят о другом: допинг стал широко распространённым явлением. Жажда успеха и боязнь конкуренции в пору экономического кризиса становятся всё сильнее, многих страшит перспектива потерять работу, и сотни тысяч работающих, например в Германии, регулярно употребляют психотропные средства. Хронический профессиональный стресс, согласно опубликованным в начале 2009 года исследованиям,
Употребление химических препаратов и наркотиков в среде музыкантов вряд ли кого удивит. Так же, как пристрастие к алкоголю, который многие считают единственным спасением от стресса, эффективным расслабляющим средством. Недавно в Америке опросили две тысячи оркестрантов, и почти тридцать процентов заявили, что регулярно принимают бета-блокаторы. Каждый пятый признался, что имеет проблемы с алкоголем. То же можно сказать о певцах: допинг путём приёма химических веществ (таких, как стероиды, чтобы изменить голос) на многих сценах стал повседневной практикой.
Но для общественности эта тема в значительной мере остаётся табу. Она, общественность, привыкла к тому, что поп-звёзды время от времени выходят на сцену поддатыми, но к Моцарту и Бетховену, по её мнению, это отношения не имеет. Вероятно, так думают потому, что классическая музыка овеяна аурой благородства, истины и чистоты, и в ней, по представлению её поклонников, не может быть места для пьянства, разного рода маний, психических проблем и страхов. О неприятных вещах предпочитали умалчивать и в прошлом. О жизненных бедах Франца Шуберта и психической катастрофе Роберта Шумана любители классической музыки знать ничего не хотят. Эти неприятные детали растворяются в стихии музыки.
КАК ДЕРЖАТЬ СЕБЯ В ФОРМЕ
Любителю музыки вряд ли стоит переполняться жалостью к несчастным музыкантам на сцене — но в то же время не следует думать, что им всё даётся без труда, и звуки сами вылетают из инструментов. Исполнять музыку — тяжёлый труд, не только в физическом, но и в психологическом смысле. Кто годами служит в оркестре или имеет сольную карьеру скрипача или пианиста, тот всегда должен быть в отличной физической форме и изо всех сил стараться её не потерять.
Когда я играю большой скрипичный концерт, к примеру, концерт Эдварда Эльгара, который длится ровно пятьдесят минут, это требует от меня напряжения всех сил. А если это происходит летом, в жару, да ещё в свете софитов телевидения, потом я не только весь мокрый от пота, но и чувствую себя разбитым. Усталость лишь усиливается, когда я гастролирую и должен играть каждый вечер целую неделю. Тогда я бываю изнурён. Правда, приятным побочным эффектом можно считать потерю нескольких килограммов.
Чтобы выдержать испытание сценой, нужно иметь не только ясную голову. Дело в том, что в игре принимает участие всё тело. Руки и пальцы, сухожилия и суставы, мускулатура, слух — всё должно функционировать безупречно. Ничто не может судорожно сжиматься или перенапрягаться. Следовательно, надо всегда быть в хорошей физической форме и немедленно реагировать на любой тревожный звонок, чтобы какой-нибудь недуг не стал хроническим. Подавляющее большинство тех, кто профессионально играет на каком-либо инструменте или поёт, именно так себя и ведут. Несмотря на это, многие лишь относительно готовы к выходу на сцену, а то и вовсе бывают вынуждены отказаться от профессиональной деятельности по состоянию здоровья. Медицине давно известны типичные заболевания музыкантов, и во многих случаях она может помочь. Но профилактика и индивидуальные оздоровительные тренировки остаются обязательными для каждого профессионального музыканта.
УПРАЖНЯТЬСЯ И РЕПЕТИРОВАТЬ
Упражняться — дурная привычка.
«Зачем вы, музыканты, целыми часами упражняетесь? — спросили меня Мориц и Лена, когда я за два дня до концерта отменил назначенную встречу, сославшись на репетицию. — Ты же играл это сочинение много раз, да и оркестр наверняка знает его вдоль и поперёк. Зачем же тогда упражняться?» Мне не хотелось впадать в менторский тон, но не указать на то, что упражнения и репетиции — разные вещи, я не мог. Упражнения — это индивидуальные тренировки на собственном инструменте, объяснил я, а репетиции — это совместное разучивание произведения под руководством дирижёра. Сначала каждый упражняется сам по себе, потом все участники собираются на репетиции. Упражняться нужно постоянно, репетиции бывают только перед концертом.