Когда можно аплодировать? Путеводитель для любителей классической музыки
Шрифт:
Дирижёр во время репетиции трубачу: «Я, между прочим, слышал эту партию в гораздо лучшем исполнении». Ответ: «Но не в моём!»
Недовольный оркестром дирижёр Отто Клемперер, от отчаяния: «Чёрное — это ноты. Белое — бумага. Что ж тут непонятного?!»
Во время репетиции оркестру лондонского театра «Ковент-Гарден» сообщили, что их главный дирижёр Джордж Шолти, известный своей требовательностью, умер. На это один музыкант из группы медных духовых инструментов, заметил: «Так ему и надо!»
Глава 6
А ВОТ И ОРКЕСТР
Один за всех, все за одного.
ЧУВСТВИТЕЛЬНАЯ
Ещё несколько мгновений. В затемнённом зале царит нетерпение. Все взгляды направлены на освещённую прожекторами сцену и двери справа и слева, из которых сейчас выйдут оркестранты. Примерно так же на футбольном стадионе болельщики, словно зачарованные, смотрят на проход, из которого вот-вот должна выбежать команда. Вот только на этот раз у команды не одиннадцать игроков, а в восемь–десять раз больше. Причём это и мужчины и женщины — ведь в музыке у нас равноправие. По крайней мере, так принято считать. В реальной жизни всё выглядит несколько иначе. Число женщин действительно прибывает, но мужчины всё же преобладают, причём их больше всего в знаменитых оркестрах. В журнале «Оркестр» некоторое время назад о немецких и австрийских оркестрах можно было прочесть следующее: «Чем выше доход и репутация оркестра, тем меньше в нём женщин».
ЖЕНЩИНЫ-МУЗЫКАНТЫ
Хуже всего, с точки зрения женщин, дела обстоят в Венском филармоническом оркестре, который до 1997 года был чисто мужским коллективом, но в конце концов, с тяжёлым сердцем, подчинился общественному мнению. С тех пор женщины там присутствуют, но всё ещё в заметном меньшинстве. Ещё свеж в памяти громкий скандал, разразившийся в 1982 году в оркестре Берлинской филармонии, когда Герберт фон Караян хотел уволить кларнетистку Сабину Майер, но оркестр с ним не согласился и настоял на своём. В большинстве случаев отказ принимать в оркестр женщин основан исключительно на предрассудках. Ибо рассуждения о том, что в музыке женщины не способны сравняться с мужчинами ни в художественном, ни в физическом отношении, лишены какого бы то ни было смысла. Примечательно, что в американских оркестрах «квота на женщин» значительно выше, хотя в остальном они придерживаются европейской музыкальной традиции.
Если не ошибаюсь, такое положение вещей связано с тем, что был придуман весьма простой трюк, скрывающий дискриминацию по половому признаку. Пробные выступления, на которых решается вопрос о заполнении вакансий, проходят, как правило, за закрытым занавесом, и в документах, представляемых при приёме на работу, имена соискателей не указываются. Никто не знает, кто соискатель, — мужчина или женщина. По крайней мере, никто не должен об этом думать. Мне известны факты, когда женщины играли за занавесом, не задумываясь о том, что перед и после выступления стук их каблучков ясно указывает на их половую принадлежность. При этом коллеги-мужчины тут же вычёркивали женщин из списков соискателей. Однако время преобладания в музыке мужчин подходит к концу. Стоит лишь заглянуть в высшие учебные заведения, где учится большинство девушек. Во время своих мастер-классов в консерватории я убедился, что восемь из десяти участников — скрипачки. Легко предположить, что в обозримом будущем в оркестрах будет больше женщин, чем мужчин, может быть, не в группах медных духовых или ударных инструментов, но среди струнных или деревянных духовых — наверняка!
Другой вопрос, появится ли в ближайшем будущем столько же женщин-дирижёров, сколько мужчин. Я в это не очень верю, во-первых, потому, что очень многим мужчинам, даже если они в этом никогда не признаются, будет весьма затруднительно играть под руководством женщины. Это плохо согласуется с определённым сортом мужского самосознания. Но и это изменится, тем более что уже теперь многие женщины стоят за дирижёрским пультом, достигают блестящих результатов и давно сумели убедить мужчин в своих оркестрах. Однако женщины, которых тянет к дирижированию, должны чётко понимать одно: они должны быть сильными личностями и обладать очень крепкими нервами, крепче, чем у любого из конкурентов — мужчин.
РАСПОЛОЖЕНИЕ
При всей моей любви к футболу, которую
Но конечно же, не стоит строить иллюзий. Трудно вообразить, что оркестранты всегда исполнены единого командного духа и будут играть, отдавая все свои силы. Мне самому не раз доводилось видеть и слышать, как музыканты не выкладываются, а лишь отбывают свой номер. От этого меня всякий раз охватывает бешенство. Если оркестранты не будут отдавать игре все силы, вообще ничего не получится.
Но до этого мы ещё не дошли. Поговорим сначала о расположении оркестрантов. В футболе эту задачу решает тренер, в симфоническом оркестре — дирижёр. Это однако не означает, что каждый раз перед концертом заново решается, как расположить музыкантов. Как правило, это происходит в соответствии с многолетней практикой и опытом. Но если дирижёр придёт к выводу, что для достижения общей звуковой картины желательно произвести те или иные перестановки, он вправе это сделать.
В истекшие столетия с расположением музыкантов много экспериментировали, стараясь достичь как можно лучшего восприятия звука. С конца XIX столетия сложилась более-менее стандартная практика, которая используется всеми оркестрами, правда, отдельные позиции порой варьируются.
КТО ГДЕ СИДИТ
В принципе инструменты располагаются так, чтобы лучше всего вписываться в общее звучание оркестра. Струнные инструменты, становой хребет симфонического оркестра, располагаются широкой дугой перед дирижёром, поэтому они ближе всего к публике. Это группы первых и вторых скрипок, альтов и виолончелей, а также, ближе к краю, контрабасы. За ними в один или два ряда сидят музыканты, играющие на деревянных духовых инструментах, то есть флейтах, гобоях, кларнетах и фаготах, и лишь потом следуют рассаженные по бокам те, кто играет на медных духовых — валторнах, трубах, тромбонах и тубах. Ударники со своими литаврами располагаются позади всех.
Музыканты, выходя на сцену, точно знают, где их место. Искать его никому не приходится, и никто не боится, что его стул кем-то занят. Свои инструменты они чаще всего несут с собой. Во-первых, те довольно лёгкие и, во-вторых, настолько ценны, особенно скрипки и виолончели, что владельцы стараются не спускать с них глаз, тем более во время гастролей. Поэтому виолончелистам, когда они отправляются в турне с оркестром, приходится брать билет на самолёт и для «мадам Виолончели», своего драгоценного инструмента, слишком объёмного, чтобы уместиться в отделении для ручного багажа и потому нуждающегося в отдельном месте в салоне.
Иначе обстоят дела с тяжёлыми и объёмными контрабасами и большими литаврами, а также с арфой, если она входит в состав оркестра. Их сдают в багаж, а во время концертов устанавливают на сцене задолго до того, как там появятся музыканты. Заранее заботятся и о нотах. Инспектор, ответственный за «тыловое обеспечение» оркестра, своевременно раскладывает их на пультах, для струнников всегда предназначен один экземпляр на двоих, причём сидящий справа предоставляет перелистывать ноты своему соседу. В папках, которые раскладывает инспектор, содержится не всё сочинение, а лишь отдельные партии, которые должен играть тот или иной инструмент, тот или иной «голос», как принято говорить на профессиональном языке. Услышав эту отдельную партию, вы, возможно, были бы удивлены. Ибо то, что прозвучит, не даёт ни малейшего представления о целом. Только при совместном звучании все отдельные партии сливаются в целостную картину.