Когда мы танцевали на Пирсе
Шрифт:
– Зато у задаваки нет такой сестры. Настоящий подарок – это ты, Морин, а не какая-то там игрушка.
– Ах, Бренда О’Коннелл, и что бы я только без тебя делала?
– Тебе, Морин, без меня быть не грозит. Я с тобой навсегда.
Мы пошли дальше по Вестерн-роуд. Следующим в ряду был универмаг «Уолуортс».
– Мой любимый магазин, – сказала Бренда.
– И мой.
Два шиллинга буквально жгли мне карман, но я знала: нельзя покупать первое, что приглянется. Мы вошли – и обомлели. Прямо в главном холле стояла чудесная елка,
– Вот это красотища, да, Морин?
Я улыбнулась.
– Ay нас дома будет елка, Морин?
– Вряд ли. Но мы ведь украсили дом остролистом и омелой, куда нам еще целое дерево?
– Пожалуй. А все-таки это было бы здорово.
– Елка стоит много денег.
– Ну и не надо нам ее.
– Вот и правильно. Какой в ней прок? Подумаешь, ствол да горстка иголок! И вообще, чем бы мы ее украшали? Откуда у нас игрушки?
– Верно. На черта она вообще нам сдалась, эта елка?
– Чертыхаться нехорошо.
– Ты же чертыхаешься.
– Я – другое дело.
– Это еще почему?
– Потому что у меня так рот устроен. У тебя ротик совсем не такой.
– Хочу рот как твой.
– Забудь. Что не дано, то не дано. Могу чертыхаться за двоих, если тебе от этого легче.
– Ага, спасибо.
Прилавки ломились от всякой всячины. Была тут елочная канитель, были бумажные фонарики и красная гофрированная бумага, были Деды Морозы из пластика и деревянные солдатики в зеленых и красных мундирчиках.
Прежде всего мы с Брендой купили набор заколок для мамы и упаковку табаку для папы.
– Теперь, Бренда, я пройдусь по магазину одна. Встретимся под елкой. Ни с кем не разговаривай и не вздумай выбегать на улицу.
– А куклами полюбоваться можно?
– Можно. Любуйся на здоровье.
Я отделилась от Бренды, потому что иначе как бы я купила ей подарок? Сюрприза бы не вышло. И к тому же я хотела без помех выбрать подарки Джеку и Нельсону. Магазин был переполнен. Всюду дети с мамами и папами: мамы призывают малышей к порядку, папы дымятся от раздражения и курят, чтобы не вспылить. До прилавка не доберешься, если не будешь работать локтями; теснота, духота, гам и шум – словом, настоящий праздник, правильное Рождество. Я подныривала под мышками взрослых, раз даже проскользнула между чьих-то длинных ног и вот оказалась нос к носу с продавцом.
Он был в красном колпаке с опушкой и в шубе – будто Дед Мороз, улыбнулся мне и спросил:
– Что желаешь, красотулечка?
– Мне нужны подарки для моей сестренки Бренды и моего друга Джека.
– Уже что-то придумала?
– Пока нет.
Он повернулся к полкам:
– Как считаешь, твоей сестренке понравится вот это?
В руках у него была заводная деревянная обезьянка – она взбиралась по шесту, делала сальто и спускалась обратно.
– Еще бы! Бренда будет в восторге. А сколько стоит обезьянка?
– Один шиллинг.
Я покачала головой:
– Нет, тогда мне
– Извини, милая, ошибочка вышла. Не шиллинг, а всего шесть пенсов. Ну что, берешь?
– Беру! – улыбнулась я.
Обезьянка была тотчас отправлена в бумажный пакетик.
– Счастливого Рождества, деточка, – пожелал добряк продавец.
– И вам счастливого Рождества!
С подарком Бренде я разобралась, а что же купить Джеку?
Я прошла в отдел, где продавались куклы. Каждая лежала в отдельной коробке, а моя Бренда, затаив дыхание, так и ела их всех глазенками. Я приблизилась сзади и обняла ее.
– Вот вырасту, начну зарабатывать и куплю тебе такую куклу.
– Честно?
– Я же обещала.
– Спасибо, Морин.
– А сейчас надо выбрать подарок для Джека.
– Может, оловянный солдатик подойдет? Джек ведь любит солдатиков.
– У него и так уже целая армия, мой солдатик в ней затеряется. А я хочу подарить что-то совсем-совсем особенное.
– Носовой платок?
– Нет, платок не годится.
И тут я увидела ту самую особенную вещь – шкатулку с фотографией Джона Уэйна верхом на коне. Шкатулка была немедленно куплена. У меня осталось еще несколько пенсов, и я точно знала, как с ними поступить. Решительными шагами я направилась в отдел, где продавали нитки для вязания.
Молоденькая продавщица всем своим видом выражала чудовищную усталость.
– Дайте мне, пожалуйста, моток шерстяных ниток – вон тот, коричневый. Это подарок на Рождество.
– Очень странный подарок, – прокомментировала продавщица.
– И ничуть и не странный, – вступилась за меня Бренда.
– Если бы мне такое подарили, я бы не обрадовалась.
– Это не беда. Потому что нитки я подарю не вам, а кое-кому, кто мне нравится.
– Боюсь и вообразить, что ты даришь тем, кто тебе не по вкусу!
Тем не менее девица завернула моток в бумагу и получила с меня последние мои монетки.
– Кобыла безмозглая, – фыркнула я, едва мы отошли от прилавка.
– Кобыла безмозглая, – повторила Бренда.
Глава шестнадцатая
Разбудил меня Брендин крик:
– Просыпайся, Морин, он здесь уже побывал!
– Кто?
Я резко села на постели, принялась тереть глаза.
– Толстяк с мешком! Гляди – два чулка на кровати оставил! Давай отнесем их к папе и маме в спальню?
Я встала, раздвинула шторы. Оконное стекло затянул иней, и пришлось проскребать дырку, зато, когда я к ней прильнула, мне открылся белый от снега двор. Ух и холодрыга! Я запрыгнула обратно под одеяло, поджала озябшие ноги.
– И чего тебе, Бренда, неймется в такую рань?
Сестренка устроилась у меня под боком.
– Да ведь утро не простое, а рождественское. Чудо свершилось!
– Чудо свершилось, – повторила я и обняла Бренду.
– А можно мне хоть пощупать свой чулок?