Когда наступит прошлый год
Шрифт:
– Только без лекций, пожалуйста. Что он тебе сказал? Что я строю Питс-тридцать девять? Он соврал. Я купила зеленые «Лаки страйк» в подарок. Без твоего согласия я не стала бы строить никакую страну детства. В конце концов, она принадлежала бы и тебе тоже.
– Только не Питс-тридцать девять. Я не жил в Питсбурге ни в тридцать девятом, ни когда-либо еще. – Он сел за стол и набрал номер на интеркоме. – Я уже на месте, миссис Шарп, – сообщил он секретарше Вирджила. – А у вас как дела? Без проблем вернулись вчера вечером с того антивоенного митинга? Никакие пикеты поджигателей
– Но нужно молиться и петь, – заметила Кэти. – Еще там требуют покупать всякие обязательства.
– Для кого была та пачка сигарет?
– Для Вирджила Эккермана, конечно. – Она выпустила две одинаковые спирали дыма. – А ты что, думаешь, мне хотелось бы сменить работу?
– Ясное дело, если бы ты нашла что-нибудь получше…
– Вопреки тому, что ты думаешь, Эрик, меня вовсе не держит здесь высокая зарплата, – многозначительно проговорила Кэти. – Сам же знаешь, что мы помогаем бороться с ригами.
– Здесь? Каким образом?
Дверь кабинета открылась, и на пороге появилась мисс Перт.
Секретарша задела косяк объемистой грудью, повернулась к Эрику и сказала:
– Прошу прощения, доктор, но с вами хочет увидеться мистер Джонас Эккерман, внучатый племянник мистера Вирджила, из Ванн.
– Как там Ванны, Джонас? – спросил Эрик, протягивая руку родственнику владельца фирмы. – Что-нибудь вынырнуло в ночную смену?
– Даже если и вынырнуло, то приняло облик рабочего и ушло через главные ворота, – ответил Джонас и только теперь заметил Кэти. – О, доброе утро, миссис Свитсент. Я видел тот новый предмет, который вы приобрели для нашего Ваш-тридцать пять, горбатый автомобиль. Как его там… «Фольксваген»? Так он назывался?
– Аэродинамический «крайслер», – объяснила Кэти. – Хорошая машина, но слишком уж много грохотало в ней металла. Из-за этого технического недосмотра она и провалилась на рынке.
– Господи! – восхищенно воскликнул Джонас. – Это просто фантастика – столь основательно в чем-то разбираться! К черту дилетантизм эпохи Возрождения. Лучше уж специализироваться в какой-то одной области, пока… – Он не договорил, увидев мрачных Свитсентов, молчащих словно изваяния. – Я вам помешал?
– Сперва дела фирмы, а уж потом всякие животные удовольствия, – сказал Эрик, радуясь, что их посетил член запутанной династии владельцев корпорации, пусть и не занимающий в ней высокого положения. – Катись отсюда, Кэти, – обратился он к жене, не пытаясь даже изображать вежливость. – Поговорим за ужином. У меня и без того хватает работы, чтобы тратить время на пустые рассуждения о том, способен ли технически робот-сборщик денег лгать или нет.
Эрик проводил ее до двери. Она шла молча, не пытаясь сопротивляться.
– Он ведь над тобой просто насмехается, как и все остальные, верно? – мягко добавил Свитсент. – Все про тебя постоянно сплетничают.
Он закрыл за Кэти дверь.
– Что ж, таковы уж сегодня супружеские отношения, – пожал плечами Джонас Эккерман. – Узаконенная ненависть.
– Почему ты так считаешь?
– Мне пары фраз хватило, чтобы почувствовать, как в воздухе повеяло смертельным холодом. Надо бы издать какой-нибудь указ, запрещающий человеку работать в одной фирме с женой, черт возьми, даже в одном городе с ней.
Он улыбнулся, и с его худощавого юношеского лица тут же исчезла всяческая серьезность.
– Но, знаешь, она действительно хороша. Вирджил постепенно уволил всех остальных собирателей древностей после того, как Кэти начала здесь работать. Она наверняка тебе об этом говорила.
– Много раз.
«Причем каждый день», – угрюмо подумал Эрик.
– Почему вы не развелись?
Эрик пожал плечами, что должно было означать глубоко философский подход к жизни. Он надеялся, что у него это получилось.
– Значит, этот брак тебя устраивает?
– Это значит, что я уже был когда-то женат, и дела обстояли нисколько не лучше, – обреченно проговорил Эрик. – Если я разведусь с Кэти, то наверняка снова кого-нибудь себе найду, поскольку не вижу себя в иной роли, кроме как мужа, отца и кормильца семьи. Следующая жена окажется такой же, ибо я выбираю одинаковых женщин. Этих черт моего характера уже не изменишь.
Он поднял голову и посмотрел на собеседника со всей мазохистской злобой, на какую только был способен.
– Чего ты хотел, Джонас?
– Намечается поездка, – радостно сообщил Джонас Эккерман. – На Марс, для всех нас, включая тебя. Конференция! Мы с тобой можем занять места подальше от старика Вирджила, чтобы не пришлось говорить о фирме, войне и Джино Молинари. Поскольку мы летим на большом корабле, весь полет займет шесть часов в один конец. Ради всего святого, нельзя допустить, чтобы нам пришлось стоять всю дорогу до Марса и обратно. Давай сразу же займем места.
– Как долго мы там пробудем?
Перспектива поездки вовсе не улыбалась Эрику, который не хотел чересчур надолго отрываться от работы.
– Наверняка вернемся завтра или послезавтра. Слушай, ты таким образом не станешь мешать жене, поскольку Кэти остается здесь. Парадокс, но я заметил, что когда старик оказывается в Ваш-тридцать пять, он предпочитает, чтобы никакие специалисты по древностям не путались у него под ногами, любит отдаваться… гм… магии места, особенно теперь, в старости. Когда тебе сто тридцать лет, начинаешь кое-что понимать. Возможно, так будет и со мной. Тем временем нам приходится терпеть его капризы. Ты сам наверняка это знаешь, Эрик, – мрачно добавил Джонас. – Раз уж ты его врач. Он никогда не захочет умереть, не примет, как говорится, столь трудного решения, что бы ни отказало в его организме и что бы ни потребовалось в нем заменить. Порой я завидую его оптимизму. Тому, что он столь безумно любит жизнь, придает ей такой вес, а мы, мелкие смертные, в нашем возрасте… – Он смерил Эрика взглядом. – Жалких тридцати или тридцати трех лет…