Когда наступит прошлый год

Дик Филип Киндред

– Знаешь, что я сделала, Эрик, когда ты пошел вызывать охрану? – прервала его Кэти. – Бросила тебе в кофе капсулу йот-йот-сто восемьдесят. Не смейся, я говорю серьезно. Это правда. Ты ее выпил, так что теперь тоже подсел. В любой момент наркотик начнет действовать, так что лучше уходи из кафе в свою квартиру. Последствия просто ужасны. – Голос женщины звучал монотонно и бесцветно. – Я сделала это, потому что думала, будто ты прикажешь меня арестовать. Ты так говорил, а я поверила. Сам виноват! Мне очень жаль. Я зря так поступила, но теперь у тебя есть повод меня

вылечить. Ты должен найти какое-то решение. Я не могла полагаться исключительно на твою добрую волю. Слишком много плохого случилось между нами. Я не права?

Эрик с трудом проговорил:

– Я слышал, что так всегда бывает с наркоманами. Они любят втягивать в свой круг других людей.

– Ты меня простишь? – спросила Кэти и тоже встала.

– Нет, – ответил он.

Его переполняла злость, мысли путались.

«Я не только не прощу, но и сделаю все, чтобы тебя не вылечили, – подумал он. – Единственной целью моей жизни теперь будет месть. Даже в большей степени, чем мое собственное выздоровление».

Он питал к Кэти чистую, ничем не замутненную ненависть. Да, подобное поведение было для нее типичным. Такова оказалась его жена. Именно потому он пытался от нее сбежать.

– Мы теперь в одной лодке, – заявила Кэти.

Эрик как можно спокойнее направился к выходу. Он шаг за шагом обходил столы и людей, оставив Кэти одну.

Ему это почти удалось.

Все вернулось. Но совсем по-другому. По-новому. Не так.

Дон Фестенбург, сидевший напротив Эрика, устроился поудобнее и сказал:

– Вам повезло. Но давайте я лучше объясню. Посмотрите на календарь. – Он подтолкнул по столу в сторону доктора какой-то бронзовый предмет. – Вы переместились во времени на год с небольшим, причем вперед. – Эрик вытаращил глаза, пытаясь разглядеть замысловато выгравированные надписи. – Сегодня семнадцатое июня две тысячи пятьдесят шестого года. Вы – один из немногочисленных счастливцев, на которых наркотик действует именно так. Большинство отправляется в прошлое и начинает творить альтернативные миры. Знаете, они пытаются играть в бога, пока в конце концов напрочь не разрушат себе нервную систему, после чего не способны ни к чему, кроме случайных судорог.

Эрик пытался придумать, что бы умное сказать в ответ, но безуспешно.

– Не мучайтесь, – бросил Фестенбург, видя его усилия. – Говорить буду я. Вы задержитесь здесь всего на несколько минут, так что придется быть кратким. Год назад, когда вы приняли в кафе йот-йот-сто восемьдесят, мне повезло. Я оказался свидетелем случившегося. У вашей жены началась истерика, а вы, естественно, исчезли. Ее забрала служба безопасности. Она призналась в своей наркотической зависимости и в том, что сделала.

Эрик машинально кивнул. Комната опустилась и вновь поднялась перед его глазами.

– Что, вы чувствуете себя лучше? Кстати, Кэти уже вылечили, но не будем об этом. Это не имеет особого значения.

– А что с…

– Да, с вашей проблемой. С зависимостью. Тогда, год назад, от нее не было лекарства. Но вам приятно будет услышать, что теперь

оно существует. Его создали пару месяцев назад, и я специально ждал здесь вас. Мы уже столько знаем о йот-йот-сто восемьдесят, что я сумел рассчитать с точностью почти до минуты, когда вы тут появитесь. – Фестенбург полез в карман помятого пиджака и достал стеклянную бутылочку. – Вот противоядие, которое теперь производит филиал корпорации. Хотите? Если бы вы сейчас приняли двадцать миллиграммов, то освободились бы от зависимости даже после возвращения в свое время. – Он улыбнулся, и его желтоватое лицо неестественно сморщилось. – Но есть одна проблема.

– Как идет война? – спросил Эрик.

– Какое это имеет значение? – неодобрительно ответил Фестенбург. – Господи, Свитсент, ваша жизнь спрятана в этой бутылочке. Вы понятия не имеете, что означает зависимость от этого наркотика!

– Молинари все еще жив?

– У него всего несколько минут, а он хочет знать, каково состояние здоровья Моля. – Фестенбург наклонился к Эрику, выпятив губы на опухшем лице. – Послушайте, доктор, я хочу заключить одну сделку. Взамен за те таблетки прошу удивительно немногого. Соглашайтесь! Если вы не излечитесь и еще раз примете наркотик, то перенесетесь в будущее на десять лет. Это будет уже слишком поздно, чересчур далеко.

– Слишком поздно для вас, но не для меня, – сказал Эрик. – Лекарство никуда не денется.

– Вы даже не спрашиваете, чего я хочу взамен?

– Нет.

– Почему?

Свитсент пожал плечами.

– Потому что вы пытаетесь на меня давить, а я этим сыт по горло. Попробую справиться с наркотиком и без вас.

Ему хватало самого факта, что какое-то лекарство вообще существует. Доктор считал, что можно не беспокоиться и поступать по своему усмотрению.

– Естественно, лучше всего было бы принимать наркотик так часто, как позволяет физиология, и отправляться каждый раз все дальше в будущее. Потом, когда разрушительное воздействие станет чересчур велико…

– Даже один прием наркотика вызывает необратимые повреждения мозга, – сквозь зубы проговорил Фестенбург. – Вы, чертов придурок, уже и так приняли слишком большую дозу. Видели свою жену? Хотите довести себя до такого же состояния?

– Да, – немного подумав, ответил Эрик. – Взамен на то, что станет мне известно. Если я приму наркотик дважды, то узнаю исход войны. Пусть он окажется неблагоприятным, но, может быть, я сумею посоветовать Молинари, как этого избежать. Что в сравнении с этим значит мое здоровье?

Доктор замолчал. Все это казалось ему очевидным. Спорить было не о чем. Эрик просто сидел и ждал, пока закончится действие наркотика и он вернется в свое время.

Фестенбург открыл бутылочку, высыпал белые таблетки на стол, тут же сбросил их на пол и раздавил каблуком.

– Вам не приходило в голову, что за десять лет война может настолько разрушить Землю, что филиал корпорации уже не сможет поставлять противоядие? – спросил он.

Эрик даже не думал о подобном варианте развития событий, однако сумел ничем этого не показать.