Когда падают листья...
Шрифт:
И пошел в противоположную сторону.
"Ладно, — решила чаровница, с тоской смотря ему в след, — чему быть — того не миновать, а все остальное покроется желтыми листьями…".
Шон шел вперед по улице и думал, думал, думал… Боялся ли он? Да, конечно, он боялся.
Но выбора ни у кого из них не было…
Едва она явилась в гостильню, как тут же к ней смазанными тенями метнулись Ждан с Яромиром:
— Ты где была?! — до чего же слаженно получилось!
— Разговаривала с отцом Алишером, — соврала Веля, —
— Ритуала?
— Для уничтожения артефакта. Вы можете съездить на Ярмарку в соседний город?
Яромир удивленно приподнял брови:
— А кроме нас никто не может этого сделать?
— Отец Алишер сказал, что так надо, — Велимира передала ему кусок пергамента, — я не смотрела, что там. Привезете?
— Ну, хорошо, — пожал плечами Ждан, — привезем… А дальше что?
— А дальше… — Девушка вздохнула и продолжила: — дальше уж как-нибудь. Выезжайте сейчас, ладно?
Ей очень не хотелось применять свой Дар против своих друзей, но пришлось. А иначе как бы они ей поверили? Лгать-то тоже не всякому дано…
А сама девушка, едва стемнело, выскользнула наружу и отправилась к храму.
Попрощаться или навеки заключить себя в оковы…
Веля тихонько затворила дверь и подняла глаза, осматривая комнату. Сушеные растения, подвязанные к веревке, тянувшейся из угла в угол, наискось, простой деревянный стол, пара стульев, образок Сонны Светоносной на стене…
Он сидел спиной, глядя в одну точку. Не услышал, как она вошла? Может быть.
Девушка, стараясь ступать как можно тише, подошла и аккуратно опустилась рядом, расправляя складки на платье, купленном днем: в штанах стало ходить совсем жарко. На Дара она бросила лишь один взгляд украдкой — и тут же отвернулась. До сих пор сердится? Или уже нет?
— Это тебе. — Она робко пододвинула к Дарену сверток: белую рубаху, вышитую красными нитями.
Войник молча развернул ее, несколько пылинок рассматривая. Потом бережно положил на колени и, не глядя на девушку, спросил:
— Простишь меня?
Велимира поперхнулась:
— Я?..
Войник криво усмехнулся и, все еще избегая ее взгляда, продолжил:
— Ну да, ты. Мне важно, чтобы ты простила… перед тем, как все это начнется.
— Ты считаешь себя виноватым? — удивленно переспросила девушка, — за что? За то, что я стану кошкой? Да еще может, и не стану!
Дарен улыбнулся и, наконец, посмотрел на нее:
— Я не о том. Это твое решение. Я извиняюсь за свою грубость.
— Так… это…
Велимира растерялась и, не смотря на Дара, все разглаживала невидимые уже складки на своем чужеземном и непривычном платье. Наконец, она сделала глубокий вдох и выпалила:
— Я и не обижалась. Правда.
— Да? Это хорошо, — он снова улыбнулся, — так будет лучше.
Девушка и припомнить не могла, чтобы он столько раз улыбался за день. Что, если она сейчас совершит ошибку?
— Ты… — она сглотнула, — ты уверен?
Дарен горько усмехнулся:
— Я уверен в обратном.
— Что — но?
— Ничего. Забудь.
Они еще немного помолчали, а потом Велимира, поборов страх, все-таки взяла его за руку. Дарен незамедлительно сжал ее, и оба подняли глаза. Сердце девушки билось часто-часто, как у пойманного мышонка. И она все никак не могла решиться на то, за чем пришла.
"Ну, давай уже! — ругалась сама на себя Веля, — от этого никто еще не умирал!".
Его глаза завораживали: они были чернее ночи, но на бледном лице горели так ярко, что лишь слепой не заметил бы их сияния. А Веля отнюдь не была слепой.
Она опустила глаза и медленно расстегнула первую пуговицу на платье.
— Веля…
— Молчи. Пожалуйста.
— Прекрати, — Дарен поймал обе ее руки.
Чаровница снова подняла взгляд, и в этот раз он уже не принадлежал запуганной девушке — такая решимость и мудрость прожитых лет горели в нем.
— Так надо, — тихо сказала Осень ее губами, — так надо, Подаренный.
— Но зачем…
"Чтобы тебя помнили! — крутилась последняя Велина мысль в застывшем разуме, — чтобы помнили!"
— Ты же знаешь, зачем! — Веля крепко зажмурилась и даже перестала дышать.
Почти тут же она почувствовала чужое дыхание где-то рядом, а потом Дарен аккуратно обнял ее, и Велимира прижалась к нему всем телом, стараясь раствориться, исчезнуть в его объятиях.
Когда ночь вступила в свои права и укрыла их в себе от взглядов посторонних глаз — девушка уже не принадлежала себе: лишь Осень до краев наполнила ее, став с ней единым целым и запрятав все страхи глубоко под замок того неба, которое плескалось у нее в глазах.
Смешно ли, всю жизнь ждать этого момента?
Наверное, все-таки смешно.
Утро принесло с собой необычные ощущения. Оказывается, было так здорово лежать на чьей-то груди и просто слушать, как бьется чье-то сердце…
"Не чье-то, — поправила себя девушка и окончательно проснулась, — его!".
— Проснулась?
Девушка не стала отвечать, боясь спугнуть чудный миг своим собственным голосом.
Дарен чуть помолчал, тоже растягивая мгновения этого утреннего счастья и перебирая золотые волосы Велимиры, рассыпавшиеся по белоснежным простыням. Растянуть мгновение золотистой струной — и кануть в вечность… Вот их удел.
Мужчина вздохнул:
— Нам пора.
— Подожди еще чуть-чуть, — тихо попросила Веля, — пожалуйста.
Он не стал возражать: ему самому не хотелось никуда идти. И, дьябол побери все и вся, теперь ему как никогда хотелось жить! Жить, чувствуя кожей солнце, видя синее небо и зная, что рядом всегда будет эта странная девушка, перевернувшая в его жизни слишком многое, чтобы это можно было исправить.
— От тебя пахнет яблочным повидлом, — улыбнулся вдруг Дарен.
— Да?
— Веля-Веля… — войник снова вздохнул и выпустил из рук золотую прядь, — что же мы с тобой делаем?