Когда пируют львы
Шрифт:
Он улыбнулся воспоминаниям, которые вызвало у него это выражение.
Когда Катрина ближе к вечеру проснулась, она поняла и другую причину своего дурного настроения. Впервые после вторых родов у нее возобновились менструации, и ее тело и мозг были в низшей точке своих циклов. Она ничего не сказала Шону, приняла ванну, надела желтое платье и свирепо расчесала волосы, так, что от щетки закололо кожу, но волосы все равно свисали, тусклые и безжизненные, такие же тусклые, как глаза, смотревшие на нее из зеркала с желтого лица.
Шон встал у нее за спиной и наклонился, чтобы
– Ты похожа на груду золотых слитков в пять с половиной футов высотой, – сказал он. Но он понял, что желтое платье было ошибкой: слишком подчеркивает все еще желтый лихорадочный цвет ее кожи.
Мбежане ждал их в гостиной.
– Мы можем вернуться поздно, – сказал ему Шон.
– Ничего, нкози, – бесстрастно ответил Мбежане, но Шон уловил в его глазах блеск предвкушения и понял, что Мбежане ждет не дождется, когда Дирк окажется полностью в его распоряжении.
– Ты не должен заходить в его комнату, – предупредил Шон.
– А если он заплачет?
– Не заплачет.
– Но если все-таки заплачет?
– Узнай, что ему нужно, дай ему это и оставь его, пусть спит.
На лице Мбежане отразился протест.
– Предупреждаю тебя, Мбежане, если, вернувшись в полночь, я увижу, что он ездит на тебе верхом, я из ваших шкур сделаю каросс.
– Я не буду его баловать, – солгал Мбежане.
В фойе гостиницы Шон обратился к портье.
– Где в городе можно найти лучшую еду? – спросил он.
– В двух кварталах отсюда, сэр, в «Золотой гинее». Не пропустите.
– Так могло бы называться место для дешевой выпивки, – с сомнением сказал Шон.
– Уверяю вас, сэр, останетесь довольны. Там бывают все. Мистер Родс обедает там, когда приезжает в город, мистер Барнато, мистер Градски…
– Дик Терпин, Чезаре Борджа, Бенедикт Арнольд, [36] – продолжил за него Шон. – Хорошо, убедили. Рискну своим горлом.
Шон вошел в ресторан, держа Катрину под руку. Великолепие «Золотой гинеи» привело его в некоторое замешательство. Официант в форме, похожей на генеральский мундир, провел их по мраморной лестнице и по широкому лугу ковра мимо группы элегантно одетых мужчин и женщин к столику, который даже в приглушенном свете ослеплял ярким серебром и белоснежной скатертью. Со сводчатого потолка свисали хрустальные люстры, играл хороший оркестр, пахло духами и дорогими сигарами.
36
Дик (Ричард) Терпин – английский разбойник начала XVIII века. Чезаре Борджа – представитель знатного княжеского рода Италии XV–XVI веков, отравитель и убийца, известный своей жестокостью. Бенедикт Арнольд – генерал, участник войны за независимость США, ставший предателем и изменником.
Катрина беспомощно смотрела в меню, пока Шон не пришел ей на помощь и не сделал заказ, говоря на французский манер, в нос, что поразило Катрину, но не официанта. Принесли вино, и с ним к Шону вернулось хорошее настроение. Катрина молча сидела напротив него и слушала. Она пыталась придумать что-нибудь остроумное в ответ; в фургоне в вельде они могли говорить часами, но здесь она онемела.
– Потанцуем?
Шон наклонился к ней через стол и
– Я только сделаю себя посмешищем.
– Пойдем, я покажу тебе как… это легко.
– Нет, не могу, правда, не могу.
Шон в глубине души понимал, что танцевальная площадка в «Золотой гинее» в субботний вечер – не лучшее место для уроков вальса. Официант принес еду – огромные блюда, полные пищи, над которыми поднимался пар. Шон занялся едой, и односторонний разговор прервался. Катрина смотрела на него, изредка прикасаясь к роскошным блюдам, остро воспринимая смех и голоса вокруг, чувствуя себя глубоко несчастной и не в своей тарелке.
– Давай, Катрина, – улыбнулся ей Шон. – Ты едва притронулась к бокалу. Выпей немного, чтобы разогреться.
Она послушно отпила шампанского. Вкус ей не понравился. Шон прикончил термидор из раков, откинулся в кресле и, наслаждаясь вином и хорошей едой, сказал:
– Только бы у шефа и остальное соответствовало таким стандартам. – Он негромко рыгнул, прикрывая рот рукой, и осмотрел зал. – Дафф часто говорил: хорошо приготовленный рак – доказательство…
Шон неожиданно замолчал. Он смотрел на мраморную лестницу, на верху которой показались трое.
Двое мужчин в вечерних костюмах почтительно шли по бокам от женщины. Этой женщиной была Канди Раутенбах.
Канди с волосами, забранными наверх. Канди с бриллиантами в ушах и на шее, с выступающей из платья грудью, белой, как пивная пена. Канди с голубыми глазами над ярко-алым ртом, Канди, уверенная в себе и прекрасная. Она, смеясь, повернулась в его сторону, и их взгляды встретились. Она смотрела, откровенно не веря своим глазам, потом неожиданно ее уверенность в себе и сдержанность исчезли и она побежала к нему, приподняв до колен юбки; ее эскорт в тревоге спешил следом, официанты поспешно уступали ей дорогу, и все в зале повернули к ней головы. Шон отодвинул стул, встал ей навстречу, и Канди, подбежав к нему, подпрыгнула и обняла его руками за шею. Последовал долгий нечленораздельный обмен приветствиями, и наконец Шон убрал ее руки со своей шеи и повернул Канди лицом к Катрине.
Канди раскраснелась и тяжело дышала от возбуждения; с каждым вздохом ее грудь грозила выпрыгнуть из корсета, и она по-прежнему держала Шона за руки.
– Канди, познакомься с моей женой Катриной. Дорогая, это Канди Раутенбах.
– Здравствуйте.
Катрина неуверенно улыбнулась, и Канди произнесла совершенно неподходящую фразу:
– Шон, ты шутишь! Ты женился?
Улыбка Катрины погасла. Канди заметила это и быстро продолжила:
– Но не могу не одобрить твоего выбора. Очень рада познакомиться, Катрина. Мы должны как-нибудь встретиться, и я расскажу вам об ужасном прошлом Шона.
Канди по-прежнему не отпускала руку Шона, и Катрина смотрела на ее длинные белые пальцы с заостренными ногтями на темном рукаве Шона. Шон заметил, куда смотрит Катрина, и попробовал тактично освободиться, но Канди продолжала:
– Шон, вот двое моих теперешних ухажеров. – Оба вытянулись за ней, как хорошо выдрессированные собаки. – Оба такие славные, что я никак не могу выбрать. Гарри Лейтеган и Дерек Гудмен. Мальчики, это Шон Кортни. Вы много о нем слышали.
Оба закивали.
– Не возражаете, если мы присоединимся к вам? – спросил Дерек Гудмен.