Когда под ногами хрустит империя
Шрифт:
– Вот это вытянешь, здесь сдвинешь, здесь нажмёшь, – показал Олег. И посмотрел очень мрачно. – Всё поняла?
Кира повторила сказанное и приняла взрыватель. Осторожно стиснула в пальцах.
– Сколько мне ждать?
– Двадцать минут. Давай помогу. – Он поднял её и отнёс в соседний каземат. Усадил на пол, спиной к ящику. Удобно. – Здесь. Поняла?
– Да.
– Что-нибудь ещё нужно?
Она отложила взрыватель и ощупала рядом пистолет, запасную обойму и коробку с патронами. Больше, чем надо. Намного больше, чем вообще понадобится.
– Попить. И… это… Пусть Лена мне поможет.
Посетить гальюн было целой историей, но Кира категорически не желала умирать с полным мочевым пузырём. Противно как-то… Зато когда
– Двадцать минут.
– Помню. Удачи. – Кира смотрела на него так спокойно, что он нагнулся проверить – в сознании ли она.
– Прости, Кира.
– Да ладно. Всё хорошо.
И опустила взгляд на часы. Олега уже не было, когда она подняла глаза. Дальше надо было считать. Двадцать минут прошли в напряжении – Кира всерьёз боялась уснуть. Чтоб этого не случилось теперь, когда боли и необходимости всё время шевелиться и суетиться больше не было, следовало чем-то себя занять. Она перебрала боеприпасы, пересчитала патроны, положила оружие так, чтоб удобнее было схватить (хотя это, очевидно, не понадобится). Потом снова взяла в руку взрыватель и стала ждать. Она уже устала ощущать близость смерти, и ей не хотелось думать ни о родных, ни о себе, ни об Олеге, скажем, который ей нравился. Ну, он-то, можно верить, уцелеет. И хорошо… Краем глаза заметив, что стрелка уже подошла к рубежу, она глубоко вздохнула и нажала на кнопку.
Ничего.
Нахмурилась, скосила глаза. Антенна вытянута, рычажок сдвинут… Нажала на кнопку ещё раз. Ничего.
Кира выругалась, вынула складной нож из кармана штанов, вскрыла корпус взрывателя и уставилась на его начинку. Понятно, что проблема может быть с какой-то из деталей, потому что расположено всё, вроде бы, правильно. Сходу тут не разберёшься, надо вдумчиво проверять, может быть, заменять что-то, а где она возьмёт замену, если ни бегать не может, ни даже толком ходить?.. Не в её положении. Кира попыталась замкнуть контакты ножом вместо кнопки. Не сработало. Можно, конечно, пересобрать, на это она способна, но время, время…
Она вспомнила, что в соседнем каземате, кажется, есть гранаты, приподнялась с пола, но, насторожившись, шлёпнулась обратно, ощерилась и схватилась за пистолет. Вовремя. Кто-то простучал сапогами по потерне. Соблазн начать стрельбу сразу – со страха – был огромен. Она сжала зубы и себя в охапку, напряглась. Из проёма высунулся человек, и только тогда она спустила крючок раз-другой. Отдача прошла до плеча судорогой готовности к следующему выстрелу, и хорошо, потому что звук выстрела ударил по ушам, как по голове – тяжёлым мешком, а даже лёгкая контузия не способствует боеготовности. Топота она больше не слышала, разве что смутно его ощущала – пятой точкой, через пол. Почти что угадывала.
Правда, второй боец сунулся внутрь далеко не сразу. Да торопливости она и не ждала. По логике, следующим «гостем» должна была стать граната, и этому она ничего не могла противопоставить. Однако гранату не кидали, и тому могло быть несколько объяснений. Впрочем, какая разница. Сообразив, что сейчас случится, Кира переползла немного левее. По идее, стоило бы сесть правее, но следующий, кто сюда сунется, сперва отправит в проём своё оружие, и, понятно, загнёт настолько влево от себя, насколько сможет. А она, поменяв положение, теперь пораньше его заметит и, возможно, сумеет отстрелить локоть с оружием. Всё-таки странно воюют эти люди, но какая-то чисто человеческая логика должна же ими двигать…
Надо было сразу кидать гранаты и не капризничать. Идиоты.
Следующему врагу она влепила пулю в колено сразу, как только смогла (но, впрочем, ей сильно повезло). После чего всё-таки отползла влево – просто чтоб поменять положение и запутать посильнее. У неё было крохотное преимущество. Понятно, что тот, кто примется обстреливать помещение через угол, целить будет на уровне груди.
Вопли в потерне звучали недолго – видимо, раненого оперативно эвакуировали. Гранаты всё ещё не было. На следующего противника пришлось израсходовать целых четыре пули, так что когда следом ввалился следующий, она на долю мгновения замешкалась – по её расчётам боезапас закончился, а на то, чтоб поменять обойму, требовалась хотя бы секунда. За это время противник нашёл её взглядом и выстрелил. Киру спеленала болезненная судорога; она ощутила, как перехватывает горло. Но не до конца – дышать всё ещё было можно. Она дёрнулась всем телом и спиной сползла по стене – безвольно, как куль. Подскочив, солдат ударом кулака отправил её в отключку.
2
Кира очнулась мягко – сперва вернулось сознание, потом она осторожно шевельнула головой и открыла глаза. Боль была, но слабая, она жила в висках, однако терпеть её было можно, и давалось это легко. Ею занимался человек в форменной одежде неизвестного ей образца – он что-то делал у её правого плеча, иногда касался головы, но осторожно, даже нежно. Заметив, что Кира пришла в себя, немного поднял спинку кресла, так она узнала, что сидит, а не лежит. Руками было не шевельнуть, и мгновением позже Кира разобралась, что они крепко пристёгнуты к подлокотникам. А кресло оказалось вполне терпимым. Спинка, по крайней мере, даже удобна.
– Уже почти, – сказал человек, который ею занимался. С запозданием Кира поняла, что говорит он не ей. – Готово. Она будет понимать, что ей говорят, уже сейчас, а отвечать сможет, когда мозг адаптируется к новой языковой структуре.
– Когда это произойдёт? – прозвучал другой голос, хрипловатый.
– В границах десяти минут. Но в течение этого времени с ней нужно разговаривать, чтоб проходила адаптация.
– Тогда говори.
Вокруг было слишком много света, и это понятно. Именно так и следует допрашивать пленных, Кира знала. Она всё равно никого толком не могла видеть, потому закрыла глаза и прислушалась к своим ощущениям. Любое помещение звучит, нужно только уметь его слышать. Слушая и стараясь чувствовать всею собой, она скоро поняла, что пространство довольно большое, и в нём находится несколько человек. Уж явно больше двух – она воспринимала их движение и даже отчасти взгляды. Их присутствие могло что-то значить, но пока рано делать выводы.
Её слегка похлопали по щекам. Пришлось открыть глаза. Она увидела, что мужчина, занимавшийся ею, отодвинулся и теперь вдумчиво смотрел ей в глаза. Он не был похож на военного, скорее уж медик. Но самым важным было то, что выглядел он совершенно обычно: человек как человек. Европеоид. Серые глаза. Шатен. Ничего особенного.
Так кто же они, в конце концов…
– Вы меня слышите? – спросил медик, глядя очень пристально, даже напряжённо. Ни дать ни взять хирург, вырезавший у пациента что-нибудь чрезвычайно важное и теперь выясняющий, не слишком ли это оказалось критично. – В ваших интересах дать мне понять, если возникли какие-то проблемы. Это вопрос сохранности вашего мозга. Я должен знать, следует ли мне остановить процесс. Если понимаете, дайте это понять, прерывание нормально протекающего процесса может оказаться опасным.
Первой мыслью Киры было сделать вид, что она ничего не понимает. Но через мгновение уже засомневалась, что это разумно. Если чужаки способны обучить её своему языку вот так (слышала и понимала она определённо не родной язык, а какой-то другой), напрямую воздействуя на мозг, не смогут ли они так же распотрошить его, если она заупрямится?..
Конечно, бояться уже поздно, и упрямиться она всё равно будет. Но, может быть, если подать информацию голосом, удастся создать у противника ложное представление о происходящем. Соврать ему, если говорить проще. Да и самой что-нибудь полезное услышать не помешает. Хотя зачем ей это теперь… Ну, пусть будет. Вдруг пригодится.