Когда правит страсть
Шрифт:
— Должно быть, это ко мне, — сказал Кристоф и вышел из комнаты.
Алана попыталась успокоить мать.
— Вчера он выслал вперед своих людей. Они просто хотят убедиться, что мы благополучно прибыли, несмотря на буран. А его люди настоящие ди... — Она немедленно осеклась, боясь, что оскорбит лубинийку, и постаралась поправиться: — Они очень властные.
Но это не успокоило Хельгу — на ее бледных щеках так и не появился румянец. Алана понимала, почему ее мать боится Поппи, но все же надеялась, что та не будет вздрагивать при каждом стуке в дверь. Может, устроить встречу между
Кристоф вошел в комнату с лицом мрачнее тучи, взял Алану за руку и повел к двери. Та стала вырываться:
— Не будь так груб! Куда ты меня тащишь?
— Мы должны вернуться в город. Сегодня на рассвете на дворец напали.
41 глава
Алана была уверена, что Кристоф не остановился бы на пороге, если бы она не упрекнула его в грубости. Но он обернулся к Хельге и сказал:
— Король невредим, атаку быстро отбили. Я нужен в городе. Но привезу вашу дочь погостить в другой раз.
Во дворе уже стояли сани, а пятеро людей Кристофа сидели в седлах, готовые скакать следом Кристоф отнес ее к саням, сел сам и, укутав ее ноги одеялом, приказал ехать.
— Так мятежники оказались храбрее, чем ты думал?
— Мятежники тут ни при чем. Внук короля Эрнеста Карстен — ты его помнишь? — жестоко избит.
— Это он напал на дворец?
— Нет, его люди, взбешенные тем, что на их хозяина покушались. Они заподозрили, что приказ исходил от короля, и пробрались прошлой ночью во двор. Их было немного, но имелись и сообщники, готовые перелезть через стену и присоединиться к ним. Поскольку еще не рассвело, они вообразили, будто все двадцать человек смогут пробраться через двор во дворец. Впрочем, их затея провалилась.
— Ты сердишься, потому что тебя там не было?
— Нет. Каждый раз я покидаю дворец, опасаясь, что враги могут напасть. Но в мое отсутствие количество стражи удваивается, и я совершенно уверен, что если кто-то окажется достаточно глуп, чтобы напасть, ничего не выйдет. Так произошло и на этот раз. Нет, я зол потому, что на этот раз всему виной твой опекун. Это он избил наследника Брасланов едва не до смерти.
— Наверняка ты этого не знаешь, — неловко промямлила она.
— Конечно, это он. Никто другой не осмелился бы.
— Но если он это сделал, значит, Карстен ни в чем не виноват. Посчитай Поппи его виновным, просто убил бы.
— Я же говорил: Карстен ничего не мог знать о похищении. Он был тогда совсем ребенок, и хотя стал взрослым, все же очень уверен в себе, прям и откровенен. Не в его правилах иметь дело с наемными убийцами и шпионами. Он скорее наймет людей в помощь мятежникам. — Кристоф невесело улыбнулся. — Или пойдет на штурм замка. Нет, среди старых Брасланов найдутся многие, кто с радостью приказал бы убить принцессу.
— Что же, — попыталась успокоить его Алана, — попытка провалилась. Может, теперь мятежники угомонятся?
— Или создадут настоящую армию, теперь, когда считают, что Фредерик сделал решающий ход.
Она не сказала, что, может,
Но вслух она спросила:
— Почему ты не позволил мне остаться в замке с матерью? Для того чтобы разобраться с последствиями нападения, я не нужна.
— Я не могу и не хочу оставлять тебя сейчас, когда твоя жизнь все еще в опасности. Да и сама ты не слишком хотела там жить.
Алана потупилась, благодарная за то, что он не видит ее лица, полузакрытого одеялом.
Как он догадался? Она сама не до конца поняла, насколько ей не по себе в присутствии матери. Но наверное, погости она дольше, все встало бы на свои места. Теперь же она окончательно сбита с толку.
Та смеющаяся, счастливая женщина, которой король дарил подарки, ни разу не появилась после сообщения Кристофа о том, что ее дочь жива. Хельга явно чего-то боялась. Потерять свое место в замке? Алана не смогла разубедить ее, что этого не случится, но к чему Хельге тревожиться? Она все-таки спасла принцессу и восемнадцать лет была уверена, что ее собственная дочь мертва.
Алана попыталась объяснить Кристофу, что испытывает сейчас.
— Я не то чтобы не хотела остаться... просто считала, что между нами могут возникнуть истинные чувства вроде любви. И когда я впервые увидела ее, ощутила нечто вроде зова крови. Но ее реакция... не знаю. Я не почувствовала никакой близости к ней. Мы чужие люди. Следовало бы сообразить, что так будет. Наверное, это вообще нормально после стольких лет. Да, она родила меня и скорбела все эти годы, но все равно чужой человек. Это нормально, не так ли?
— Я могу только высказать свое мнение, которое особого значения не имеет. Просто я никогда не сталкивался с ситуацией, в которой оказалась ты. Но может, ты ничего не испытываешь к матери, потому что долгое время считала ее мертвой? Судя по сказанному тобой, ты и к Фредерику не питаешь пылких чувств, хотя довольно долго считала его отцом.
— Это совсем другое. Чувства были смешанными. Я хотела полюбить его, но мешало его отношение к маленькой дочери. По-моему, я уже говорила, верно? Даже Поппи, любящий своего короля и клянущийся, что тот хороший правитель, презирал Фредерико за то, что не поймал людей, замысливших убить его единственного ребенка. Но теперь значения это не имеет. Я никогда с ним не встречусь, и можно не волноваться, что оскорблю его своим пренебрежением. Я потому и нервничала, что боялась не сдержать своих эмоций.
— Теперь ты понимаешь, почему злоумышленников так и не нашли? Подозревали членов ветви его рода, а семья Браслан очень велика.
— К чему деликатничать, когда на кону стоят жизни? — фыркнула она. — Тем более что две ветви семьи веками враждовали.
— Но мы так и не узнали, кто дергал за ниточки! Пойми, изгнание целой семьи без веских доказательств вины могло снова привести к гражданской войне! Брасланы слишком долго были у власти. До сих пор у них много сторонников, которые, несомненно, возмутились бы, накажи король всех за грехи одного. Неужели считаешь, что мы настолько варвары?.. Нет, не отвечай.