Когда придет твой черед
Шрифт:
— А того, что нас вместе поставили за этим делом смотреть! — вышел из себя Гапон. — Какого хрена ты тут самодеятельность развел?! Помог он…
Гапон покосился на Машу, наверняка он имел в виду, что если бы Вишня не вздумал играть в Робин Гуда — защитника сирых и убогих, Мария Серебрякова сейчас была бы мертва. А это означало бы, что все проблемы братвы в прошлом. А теперь им надо что-то предпринять. И побыстрее…
— Мы поехали, — сказала я твердо. — Юрист ждет. Я уже позвонила и сообщила, что мы выезжаем.
Это я на всякий случай, чтобы отбить у Гапона разные нехорошие
— Давай езжай. И береги девочку, — жестко сказал Вишня. Этим авторитет показывал корешу, что он на нашей стороне.
Я схватила Машу за руку и повела к машине, стараясь держаться между девушкой и Гапоном. Если он решит завалить нас прямо посреди двора, мое тело недолго послужит Маше защитой. Против пятерых вооруженных мужиков мне не продержаться. Но вряд ли он настолько отмороженный, чтобы навсегда рвать со старым подельником и другом. Вишня такого ему точно не простит — какова бы ни была выгода общака…
Я усадила Машу в «Фольксваген» и быстро заняла свое место.
Не прощаясь, я газанула и выехала со двора. Конопатый едва успел открыть мне ворота. Я помчалась в сторону центра Тарасова и вскоре затерялась в лабиринте улиц. Только тогда я заглушила мотор и откинулась на спинку сиденья, переводя дух.
— Кто это был? А? — неуверенным голосом спросила девушка.
— Ну, Мария, ты только что побывала в гостях у людоеда. И благополучно выбралась. Ты случайно не в рубашке родилась? — поинтересовалась я у наследницы.
— Не знаю, мамка мне не говорила, — растерянно ответила Серебрякова.
— Все. Хватит блуждать. Пора тебе познакомиться со своими родственниками! — сказала я и набрала номер Нинели.
Усатая старуха взяла трубку сразу — как будто ждала звонка. Возможно, так оно и было.
— Это Охотникова. Я привезла Марию Серебрякову. Куда ее доставить?
Звучало это, конечно, не очень — точно речь идет о посылке. Но к этому времени я настолько вымоталась, что мне было не до того, чтобы подбирать слова. К тому же я знала — Маша на меня не обидится.
Старуха проквакала мне адрес — совершенно незнакомый. Ладно, хозяин — барин. Я покатила по указанному адресу. Когда мы доехали до места, я удивилась. Оказалось, дом Серебряка стоит прямо в городском парке в центре города, да еще хозяин оттяпал от парка порядочный кусок. Очевидно, авторитет подсуетился еще в девяностые и отхватил себе кусочек рая — посреди загазованного города с миллионным населением Серебряков проживал в природоохранной зоне. Огороженный каменным забором, дом окружали столетние дубы, а окна выходили прямиком на пруд. Наверное, летом тут спасу нету от комаров…
Я посигналила у ворот, и из будки выглянул толстый охранник. Ворота пропустили мою машину, и «Фольксваген» въехал на мощенный плиткой двор, уже очищенный от снега трудолюбивыми
— Мамочки! — сказала вдруг Маша. — Евгения Максимовна, я боюсь!
Я в изумлении уставилась на наследницу. Девушка не испугалась покушения, а сейчас дрожит как лист! Да, девичья душа — воистину загадка…
— Все будет хорошо, Маша! — заверила я наследницу, а сама подумала: «Интересно, с чего бы?» Ведь я привезла сиротку прямиком в бассейн с пираньями. Дальше девушке придется справляться самостоятельно. Но теперь, после того как я стала свидетельницей разговора с Вишней, я уже не беспокоилась так сильно за сиротку. Сиротка умела за себя постоять. Она вовсе не была ни дурочкой, ни покорной овечкой, которую может стричь, брить и резать кто пожелает. Недаром Мария была дочерью своих родителей…
Я позвонила в дверь, и нам открыла строгая женщина в черном платье и белом переднике.
— Проходите, пожалуйста, — посторонилась служанка. — Кира Валерьевна вас ожидает.
Юная вдова ждала нас в гостиной — огромной комнате с камином, стеклянной крышей и какими-то тропическими деревьями в деревянных бочках. Кира вскочила с дивана и двинулась нам навстречу. Шла она так, как манекенщицы ходят по подиуму. Сегодня вдова была в чем-то воздушном и белом, платиновые волосы распущены, на босых ногах домашние туфли на высоченных каблуках, украшенные перьями и стразами. Да, в таком виде женщина принимает любовника в будуаре, а не встречает падчерицу, вчерашнюю школьницу. Но некому объяснить бедной вдове правила приличия…
Кира с минуту разглядывала Марию. Девушка переминалась с ноги на ногу. На темном блестящем паркете, в ярком свете дизайнерских светильников ее убогий пуховик и поношенные подростковые сапожки смотрелись особенно бедно. Чемодан и сумка остались в машине, и девушка не знала, куда девать руки.
— Как я рада тебя видеть! — вдруг сказала Кира, шагнула вперед и обняла падчерицу. — Добро пожаловать домой! Теперь это твой дом. Поняла? Я уже обставила для тебя комнату на втором этаже. Пойдем скорее, покажу!
Вдова схватила падчерицу за руку и потащила за собой. Маша бросила на меня растерянный взгляд, но я только помахала ей рукой. Все, девочка! Это твоя жизнь. И она начинается прямо сейчас. С этой минуты я за тебя не отвечаю. Теперь ты сама будешь строить отношения с членами этой семейки, а я умываю руки. Вот только переговорю с Нинелью и получу свой гонорар.
Я скинула куртку, уселась в кресло и принялась любоваться пламенем в камине, размышляя, как лучше потратить полмиллиона.
Сверху доносились восторженные взвизги и звонкий девичий смех.
Краем глаза я заметила какое-то движение у себя за спиной. Я резко встала и развернулась, готовая отразить атаку. Но это была всего лишь черно-белая служанка. Видимо, она не решалась оставить без присмотра незнакомого гостя, но и не хотела показываться мне на глаза, а потому осталась за дверью.
— Скажите, а где Нинель Васильевна? — крикнула я.
Служанка немедленно материализовалась передо мной, как джинн из лампы. Теперь, когда гость признал ее существование, можно было больше не прятаться.