Когда Шива уснёт
Шрифт:
— Не знаю. — Лицо Шав выражало сомнение. — Насчёт Эл Хима — не знаю. Я не теолог, милый. Да и не в нём дело, не отвлекайся.
Кир кивнул.
— Да, это пустое. — После пристально взглянул. — А увидеться с ней… с матерью, то есть, я могу?
Шав нахмурилась, потом вздохнула.
— Даже не думай. Порталы на Землю больше пятнадцать лет как находятся под строжайшим контролем. Кроме того, я… Недавно я утратила связь с… Эви. — Уловив немой вопрос Кира, уточнила: — Имя твоей матери — Эви. Эви Но-вот-на. — Непривычное для элоимского уха имя она произнесла нараспев. — Я перестала
Уткнув подбородок в сложенные в «замок» руки, Кир пытался навести в своих мыслях хоть какое-нибудь подобие порядка. Задавать новые вопросы, не объяснив для себя предыдущие, значило только умножать смятение. Однако он понимал, что ответы придут не сразу. Привычный мир рассыпался в одно мгновение, а сложить новый из осколков не так-то просто.
Пауза затянулась. Шав встала, изящно потянулась, разминая затёкшие ноги. Подошла к синтенту, привычно набила код и достала из камеры стакан с холодной водой. Вернулась к Киру, подала питьё, обняла его за плечи и сказала:
— Выпей. — И после, дублируя его мысли, добавила: — Потерпи, завтра тебе будет легче жить с этим. Не всё сразу, милый.
Он согласно кивнул. Сделал большой глоток — и поперхнулся от внезапно пришедшей мысли.
— Шааав… — из-за спазма голос звучал хрипло. — Как она… могла… с отцом — мать, в смысле?
— Откашляйся сперва, — ласково посоветовала Шав и влепила довольно увесистый шлепок между лопаток. — Знала, что спросишь. Прекрасно могла. Причём в любви и счастье — иначе бы ты не вышел таким… уникальным. Любила она его, очень любила.
Он едва не поперхнулся вторично.
— Да ну-у-у… Его — любить? За что?
— Глупый, — мягко укорила Шав и легонько щёлкнула его по макушке. Сделала несколько неслышных шагов — и села на пол прямо напротив него. — Любят не за что-то, а потому что. Потому что твой человек, до последней клеточки и вредной привычки твой, и всё тут. — Тут она задумчиво улыбнулась, и Кир ощутил мгновенный улов ревности. — Твой отец, конечно, сложный… Да, и это ещё мягко сказано. Но, во-первых, он не всегда был таким. А во-вторых, Аш меняется. Пока что он находится в темноте, но я… Я очень надеюсь, что скоро он вернётся к себе.
Пожав плечами, Кир скептически хмыкнул, однако ничего не сказал. Какая разница, что в нём нашла мать (да и Шав, похоже, тоже), если отцу всё равно нет до него никакого дела?
Шав, до этого внимательно смотревшая на Кира, отвела взгляд. Наверняка опять догадалась, о чём он думает. Лицо её стало грустным.
— Да, моё упущение… — вторя своим мыслям, сказала она. — Я уловила момент, когда ты стал отходить от отца. Но не вмешалась, не объяснила, не уравновесила. Не могла, понимаешь? Но должна была что-то придумать. Ай, — она огорчённо взмахнула рукой, — что теперь говорить, упущено время. Душа твоя к нему очерствела. Но я хочу, чтобы ты понял: твой отец — это не только то, что ты о нём знаешь. Он намного больше то, чего ты не знаешь. И он любит тебя… как может.
Кир возмущённо фыркнул:
— Вот да, всегда подозревал, что любовь именно так и выражают — через пренебрежение! Тогда лучше пусть бы не любил, может, тогда я хотя бы интересовал его!
Шав
— Погоди, не шуми. Ты же совсем ничего не знаешь. Молчи и слушай, — заметив, что Кир, реагируя на её тон, скривил недовольную гримасу, добавила мягче: — Пожалуйста, выслушай меня. Всё равно без начала истории я не смогу объяснить то, что происходит сейчас.
— Ладно, валяй! Всё равно ты меня не переубедишь. — Кир сплёл руки на груди. — Если только так я смогу наконец-то узнать, с какого шеда на меня ополчился Совет, — что ж, обещаю слушать терпеливо.
Объяснение растянулось надолго. К концу оба вымотались, Кир давно чувствовал голод, но не позволял себе отвлечься, опасаясь, что Шав собьётся с мысли.
История Аш-Шера и Эви поразила его. Ещё недавно мать, являвшаяся некой абстрактной персоной, через слова Шав обрела притягательный облик и характер. Кир осознал, что хотел бы встретиться с ней, узнать её, если бы это было возможно. То, что отец оказался способен к глубоким чувствам и к совершенно не ожидаемым от него поступкам, заставило увидеть его иными глазами. Даже обида на него, так долго не дававшая покоя, заметно поубавилась. Но не прошла совсем — да и вряд ли могла: слишком уж давно трамбовалась эта почва, чтобы на ней в одночасье пробились ростки понимания и прощения. Однако горячее сочувствие к Аш-Шеру, прошедшему через психокоррекцию, вспыхнуло неожиданно для Кира — и в его свете многие поступки отца обрели объяснение.
— …в общем, только года через три после процедуры в нём стали просыпаться отрывочные воспоминания о прошлом. Точнее, даже не воспоминания — так, разрозненные картинки. — Шав очевидно устала, её глаза немного запали, но она была настроена закончить. — Аш-Шер — хороший аналитик, всегда таким был. По сути, не помня себя, но осознавая, что с ним происходит что-то неправильное, он сумел свести эти странные образы, своё очевидно агрессивное поведение и факт психокоррекции воедино.
Кир почесал переносицу, потёр глаза, пытаясь сконцентрироваться.
— Хорошо, положим, он что-то понял. Но почему же тогда не изменился и столько лет тиранил тебя и меня?
Шав грустно усмехнулась.
— Потому что защищал.
— Что-о-о?! — Кир вскочил на ноги и заходил по кабинету, гнев гнал его. — Защищал? Ничего себе защитничек! Спасибо, что не убил, да? И от кого же, позволь узнать, он нас так доблестно закрывал?
— Опять ты кипятишься, толком не вникнув. Сядь, пожалуйста, мне неудобно рассказывать, когда ты бегаешь туда-сюда. — В голосе Шав прорезались нотки раздражения.
Кир демонстративно плюхнулся в соседнее с ней кресло.
— Ну? Я слушаю!
Она сделала глоток энерготоника (было заметно, через какое усилие ей это далось) и заговорила:
— Представь ситуацию: за тобой ведут круглосуточное наблюдение, каждый твой жест, каждое слово анализируются специалистами. Зачем — неважно, достаточно того, что ты об этом знаешь. Ладно, пусть будет ради твоего же блага. В один прекрасный день ты осознаёшь, что начал меняться, и твоё прежнее поведение тебе уже не нравится. Но показать это никак нельзя, ты подставишь других людей. Что ты предпримешь?