Когда случается невозможное. Том 2
Шрифт:
— Это твой рисунок, Ката. Я смог его изобразить только потому, что он стоит у меня перед глазами. Устала? — спросил он и подал мне руку, чтобы помочь перешагнуть через груду камней.
Они остались «лишними» и пойдут на строительство второго этажа. Эльф экономил материалы. Даже тонкая ажурная каменная фактура на некоторых стенах имела практическое объяснение: мы не могли тратить цельные камни и вынуждены были делать полые стены. Это одновременно сохраняло температуру в помещении и позволяло использовать меньше ресурсов. И если внешняя часть делалась толще и крепче, то внутренняя казалась
Каким-то образом Танарил смог использовать сырую магию, впитанную основанием острова. Я пыталась разобраться, как он это сделал, даже спрашивала, но объяснение оказалось слишком сложным. Эльф словно настроился на волну этой магии и подпитывался от самого острова.
Когда мы закончили, он быстрыми, ловкими движениями перекидал небольшую кучу каменей из уже готовой комнаты в холл.
— Завтра утром после завтрака я жду тебя здесь. В ближайшие дни работать будешь со мной, — сказал Танарил, отряхивая руки. — А пока можешь быть свободна, на сегодня всё.
— Это было восхитительно, я буду безмерно рада так поработать снова! — меня захлестнули эмоции: радость, удовлетворение результатом, восторг от прикосновения к чему-то великому, трепет, волнение, желание продолжить.
— Хорошо, — светло улыбнулся эльф. — Мне тоже очень понравилось.
В его улыбке проступило озорное лукавство, и я не удержалась от проказы — дёрнула его за завязку на белоснежной рубашке, распустила ворот и с визгом побежала к выходу. Танарил терпеть не мог неопрятности в одежде — ходить в развязанной рубашке он бы не стал под угрозой лишения головы, а руки у него были грязные, такими кипенно белую рубашку лучше не трогать.
— Ну, держись! — фыркнул он вслед и погнался со мной.
Я с визгом выбежала на улицу и буквально врезалась в объятия Лимара.
— Ката, я тебя искал! И ужин принёс! — он обхватил меня за талию одной рукой и раскружил. Я весело засмеялась и обняла его за шею. Во второй руке у него была корзинка с едой. — Пойдём гулять, я тебя уже заждался.
Я с улыбкой помахала замершему у выхода из Ратуши Танарилу и посмотрела на Лимара. В темноте южной ночи его глаза необычно мерцали. Переполненная радостью и каким-то детским восторгом, я высвободилась из его объятий и припустила по берегу в направлении порта.
— Ката, подожди! — со смехом закричал вслед лучший друг и бросился за мной, держа корзинку прижатой к груди.
— Вот ещё! — задорно выкрикнула я.
Ароматная, влажная южная ночь неслась мне навстречу. Пахло морем, водорослями и едва уловимо — какими-то цветами. На острове было очень тепло, и мы все одевались по-летнему. Я мчалась сквозь напоенный пением птиц вечер и упивалась своей свободой, невероятной красотой того, что сделал Танарил, огромным небом с рисунком из иных созвездий. Я была по-настоящему, до одури счастлива.
— Ката, ты чего? — догнал меня Лимар на краю пирса.
— Не знаю! Просто весело! — радостно ответила я.
Лим расстелил покрывало прямо поверх каменного пирса и поставил корзинку.
— Садись.
Лимар
Ката светилась от счастья, и я не мог оторвать от неё глаз. Я смотрел, как она смеётся, сияет и озорно двигает бровями, и утопал в любви и нежности к ней. Не знаю, как именно я решился, просто в какой-то момент выдохнул и плюнул на последствия. Коли бы она меня оттолкнула или скинула в воду, я бы даже не расстроился.
Я наклонился к ней и поцеловал. Обхватил руками хрупкую девичью фигурку и притянул к себе. Она растерянно замерла в моём объятии, и я продолжил уже нежнее, осторожнее, чтобы не спугнуть. Ката ответила не сразу, но когда я почувствовал отклик, то едва удержался, чтобы не закричать от радости.
Дальше мы целовались. Горячо. Жарко. Нежно. Ката исследовала моё лицо пальцами, губами, обхватывала тонкими руками за шею, и я делал всё, чтобы было в моих силах, чтобы поцелуй ей понравился. Когда же мы разомкнули уста, она смотрела на меня с удивлением и смущением, но без осуждения.
— Ты, кажется, очень хорошо целуешься, — прошептала она. — Но нужно точно распробовать.
А затем притянула меня к себе и поцеловала сама. Я ликовал!
Мы долго смаковали друг друга. Я скользнул рукой под её рубашку с коротким рукавом и изумился тому, какая она была горячая и худенькая. Такая маленькая. Такая дурманящая на вкус. Такая дивная.
Мне хотелось большего. Я уложил её на покрывало и бережно прижал к себе. Коли навалиться на такую, можно и раздавить. Желание оберегать и заботиться завладело мною целиком. Рядом с ней я чувствовал себя увальнем-переростком, боялся смять ненароком или причинить боль. Но в то же время ни за какие галушки я бы от неё не отказался.
— Лим? — прервала она поцелуй, тяжело дыша в моих объятиях. — Что же будет завтра?
— Тоже самое, махонькая моя. Тебе со мной хорошо?
— Да. Очень. И удивительно легко, — улыбнулась она.
— Значит и завтра будет хорошо и легко, — я прижался лбом к её щеке и закрыл глаза. Волны под причалом бились в убаюкивающем ритме, и я постепенно расслаблялся и переставал бояться своей внезапной лихости.
Как ни хорошо лежалось под ночным небом, время было уже позднее, а вставать ей приходилось рано. Я рядом с ней мог бы и трое суток не спать, но Ката была де-ли-кат-ной. Новое слово я узнал от неё же, и теперь всегда думал о ней, если его слышал. Именно оно больше всего подходило к худенькому личику, тонким пальчикам и бледной матовой коже.
Я завернул её в плед, собрал остатки ужина в корзину и проводил до женского барака. Нехай выспится, не стоит торопить события.
Поцеловав на прощание, я наблюдал за тем, как она скрывается за дверью. На губах сама собой появилась улыбка. Я пошёл будить брата, чтобы всё ему рассказать. Ежели бы я ни с кем не поделился, то мог бы и взорваться от переполнявших меня чувств.
Натар мою радость не разделил.
Смотрел хмуро, зевал, норовил закрыть глаза и уснуть, привалившись к тканевому порогу палатки, которую подарила им Ката.