Когда смерть – копейка…

ВИН Александр

Решение в последний раз обидеть неразумного друга Глеб Никитин принял мгновенно.

– Не пей, Виталя, из всякого паршивого копытца! Да ещё так часто и помногу. И будешь тогда различать, когда тебя обманывают или используют в своих целях. Я ж тебя разыграл тогда, на кухне-то, ты что, не понял?! Мне нужен был не очень понятливый собеседник, который бы в ответ на мои бредни громко орал, возражая, и привлекал бы внимание подслушивающих старушек. Вот ты и пригодился. Извини, ежели что не так…

Сейчас-то, видишь, всё прояснилось, а тогда это была такая тонкая игра, своего рода тактическая уловка! Ну, не мог же я тебе всего честно тогда сказать, сам пойми, дружище!

Капитан Глеб тяжело, но всё равно вдохновенно врал, с болью в сердце наблюдая, как Виталик молча темнеет лицом и как всё ниже и ниже опускается над тарелками его голова.

– …Я и говорю, тогда-то ведь многое было непонятно, а сейчас всё прояснилось – сейчас можно и правду. С выстрелом дело ясное, старые обиды несчастного инженерного алкаша на Назара, полиция доведёт свои допросы до конца, суд и всё прочее – это их дела, точно. Страшному покушению на Марека Азбеля тоже внезапно нашлось объяснение – хитрый еврейский мальчик умудрился сам себе колесом по физиономии наездить, вот молодец-то какой!

– А Серый…?

Глядя на серьёзное лицо Вадима, Глеб немного притормозил.

– Думаю, что и с Серёгой органы тоже в конце концов разберутся. Может, действительно, бомжи к нему из-за денег пожаловали, подглядели, как Герман ему доллары вручал или сам Серёга по пьянке похвастался дружкам, а потом спохватился и не стал им показывать, где спрятал свои заветные деньги….

В том, что он себя полностью контролирует, Глеб был уверен.

Мужики и не догадывались, как за эти годы он научился говорить, как он умеет убеждать, какое это искусство – нажимать в разговоре на второстепенное, чтобы сделать незаметным и скрыть важное, как на интонации взбурлить плавное течение беседы и на больших волнах изумления или волнения собеседников проскочить опасные рифы ненужной тайны или острые камни нежелательных вопросов. Он точно знал, что самое страшное было уже позади. Оставалось благополучно привести их общий корабль в тихую лагуну, солнечную и радостную.

– Так что со взрывом-то я очень погорячился… Понимаете, только приехал, первый день в городе и сразу же такая серьёзная новость. Ну и вот, не удержался, начал странности разные во всём искать, причины разные придумывать. Виталик меня постоянно осаживал, а я его в сыскном-то азарте и не слушал. Каюсь…

– Ну, и что? Все твои фантазии насчет нас вроде как снимаются теперь?

– Конечно! – Одним щедрым товарищеским движением капитан Глеб обнял по-над столом и спрашивающего Германа, и неподвижного Назара. – Я всё уже прекрасно понял, нисколько теперь не сомневаюсь, что это был случайный снаряд, пролежавший в земле много-много лет! Как говорит Панас, далёкое эхо войны!

– Да я уже тысячу раз перемолол все эти свои сомнения, и так, и эдак всё обмозговывал! И пришел к твёрдому выводу, что ни один из присутствующих, никто из вас, мои уважаемые кореша, ни ваши любезные родственники никаким образом не причастны к этому злосчастному взрыву. Я действительно погорячился. Полиция в этот раз грамотней меня сработала. Так что вот так…. Не обижайтесь на приезжего придумщика особо-то…

– Вадик же говорил, что мы тут все козлы. Я его полностью поддерживаю. Наливайте!

– А вы без меня тут не безобразничали? Тогда хорошо…

Плавно появившаяся над столом помятая мордочка Марека заставила всех улыбнуться.

Ничто другое не смогло бы так долгожданно разрядить обстановку. Мужики дружно грохнули смехом и зашевелились.

– Глянь, флагманский нарколог очнулся!

– Наливай, действительно, чего уж…!

– Заговорились мы тут, как на партсобрании!

Герман протянул над столом волосатую руку.

– А давайте поедем на нашу с Вадимом яхту! Покуролесим там на природе, а?

– Э-э, корешок, не забывай, что «Стюардесса» моя собственность!

– Зато я на ней сплю!

Мельком несколько раз взглянув на хмурого Виталика, капитан Глеб Никитин загадочно усмехнулся.

Воскресенье. После 20.00.

Мальчишник

Закусывали с внезапно жадным аппетитом, как счастливые лесорубы, перевыполнившие план на триста восемнадцать процентов. Продолжали посмеиваться, понемногу начали посматривать друг другу в глаза. Марек шумно требовал к столу прохладительных напитков.

Глеб был оживлён и приятен.

– А вы тоже, все хороши! Стоило мне что-то брякнуть, не подумав, вы уже и перегрызлись! Как будто на поводках вас долго держали, пена изо рта у каждого шла, а я вот, приехал, и спустил вас всех в драку! Гавкали-то вы друг на друга в эти дни до хрипоты!

– Да ладно, Глеб, замнём для ясности! С кем не бывает, не парься, проехали! Мы теперь тут сами всё внутри себя организуем, перетрём помалу, не сомневайся.

– Слова не мальчика! Тогда мне пора. Поеду.

Молчавший Вадим словно встряхнулся от неожиданных слов Глеба.

– Куда это ты? Время-то детское, успеешь ещё.

Время вынужденных улыбок на сегодня уже миновало.

Глеб опять был собран и твёрд.

– Людей неохота своими поздними визитами беспокоить. У вас-то возможность ещё будет, а мне нужно обязательно сейчас заскочить к Серовым. Ненадолго. Поговорить хочу с Маргаритой, попрощаться по-человечески. Завтра с утра никак не успеваю.

Никто Глебу ничего не ответил.

– Марек, давай я и тебя заодно до дома подкину? По пути ведь, а?

– Только я тебя умоляю, Глеб! Не надо меня сейчас никуда подкидывать…

– С этим мы тоже решим. – Допивая из кружки, Герман звучно прополоскал рот компотом. – Я Азбеляна попозже домой сам довезу. Не волнуйся, всё равно мне мотор вызывать. Ты едь, а мы тут ещё немного между собой побазарим. В свете последних событий.

– Договорились. Виталь, ты мне откроешь?

Панасенко невнимательно угукнул в сторону друга.