Когда снег падает вверх…
Шрифт:
— Ты что мелешь? Что значит «не труп еще»? Что за женщина? Говори толком! — уже зарычал он.
— Ннне знаю, Нннниколай Васильевич, ее того… обходчики с путей принесли. Скорую уже вызвали, они ей там того… руки-ноги растирают, а я это…к вам сразу.
— Как нашли? Бомжиха замерзла?
— Да нет, похоже, богатая дамочка, в сапожках на каблучищах, только без шубы… вообще без верхней одежды, ее это… из сугроба вытащили. Она без сознания, ее бы и не заметили, если бы не собака ихняя.
— Кого — ихняя?
— Да обходчиков же! Собака лаять стала,
— Где они?
Уже торопливо идя по коридору, услышали вой сирены скорой.
— Пошли врача по дороге заберем, — кивнул Николай Васильевич в сторону выхода из здания.
Ее шатало из стороны в сторону. Как убрать эту качку?! Она с трудом повернула голову и попыталась открыть глаза. Веки казались склеенными, никак не хотели открываться! Тогда она попыталась поднести руку к лицу, чтобы попробовать их разлепить. Но рука, чуть приподнявшись, бессильно упала, ударившись о край чего-то — кровати? Нет, так бы не мотало. Может она в море и сильная качка? Почему-то эта мысль вызвала стон.
— О! Доброе утро, спящая красавица! — услышала она бодрый голос откуда-то издалека, словно сквозь вату.
Она все еще никак не могла разлепить веки, а ее уже начали похлопывать по щекам, тот же бодрый голос задавал какие-то вопросы, что-то от нее требовал. Потом вдруг ее веко разлепили, начали светить в лицо фонариком — она что, в гестапо? Все это ей не нравилось. Она пыталась отвернуться от навязчивого света и от этого бодрого голоса, чего-то настойчиво от нее хотевшего. Она хмурила брови и всячески пыталась показать, как ей все не нравится. Тем не менее, веки разлепились и она увидела голову в тумане. Странно, откуда в тумане взяться голове?
Голова приблизилась, оказалось, голова находится на плечах. Это хорошо! — облегченно выдохнула она. Голова не одна!
— Вы меня слышите?
Какофония звуков наконец собралась в стройный вопрос.
— Ммм уууу — попыталась высказаться она.
— Отлично. Вас нашли на железнодорожном вокзале в бессознательном состоянии. Как вас зовут? Кому можно позвонить из ваших друзей, родственников?
Она видела, как на голове двигались губы, они явно что-то говорили. Говорили ей, значит надо отвечать. А что отвечать?
— лова, — прошептала она. Голос был странный хрипло-скрипучий. Провела сухим языком по пересохшим губам. Наверное, выпила вчера много!
Что-то холодное и мокрое легло на губы. Стало приятно, и она снова захотела заснуть, но ее опять начали тормошить.
Она снова расплющила веки и уставилась на голову.
— Вы меня слышите? Вы понимаете, что я вам говорю? Как ваше имя?
— Голова, — выдавила она из себя.
— Что? Болит голова? Что еще болит?
Эта бодрая голова ее достала! Она хочет спать! Что ему от нее надо?!
— Петрович, аккуратно там на выбоинах, похоже у нас черепно-мозговая! — голова отдалилась от нее, почти растворяясь в тумане.
— Сделаем, Дмитрий Александрович!
Голова снова приблизилась
— Вы знаете, как вас зовут?
Зовут? Зовут как? На помощь? Да, когда нужна помощь, зовут. Как ее зовут?… Когда нужна ее помощь, как ее зовут?… ее зовут…
— Вы помните ваше имя?
Какой приятный бархатный голос, но как же он ее достал! Надо что-то сделать, чтобы он дал ей, наконец, поспать.
— Имя… — повторила она в надежде, что теперь ей можно будет закрыть словно посыпанные песком глаза.
— Да, как ваше имя?
Да его ничего не удовлетворяет!
— Имя… — снова повторила она, начиная раздражаться не на шутку.
— Меня зовут Дмитрий Александрович, как вас зовут?
Что-то появилось в его голосе… Как будто ему было очень важно, чтобы она ему что-то сказала… А что ему сказать? «Имя» она ему сказала, а что еще — она не знала. Думать было очень трудно. Хотелось спать.
— Хорошо, отдохните пока. — Голос был очень озадаченный. Потом она увидела, как плечо подтянуло руку к голове, и ладонь приложилась к уху. — Вера Михайловна, здравствуйте еще раз. Вы еще в лаборатории?… Вы не могли бы задержаться?… Я вас очень попрошу. Я везу женщину. По-моему, у нее амнезия… Нашли на станции без сознания… Сознание затуманено, рефлексы заторможены. Я хочу посмотреть, что у нее анализы покажут… Спасибо большое — едем.
— Дмитрий Александрович, вы домой? — спросила маленькая женщина в свалявшейся искусственной шубе нараспашку. Под шубой виднелся воротничок белого халата. Зинаида Станиславовна уже давно работала на скорой медсестрой. А что делать? Пенсии не хватает, а на скорой всегда нужны лишние руки.
— Нет, пойду, проверю, как там наша спящая красавица, — ответил он, потирая уставшие глаза. — Доброй ночи, — кивнул на прощанье он медсестре.
— Езжайте спать, Дмитрий Александрович, вы же сутки уже не ногах, — покачала та головой.
Да, пошли уже вторые сутки, как он не спал. Нет, он, конечно, подремывал в перерывах между вызовами, но это был не полноценный отдых. Хотя полноценного отдыха у него не было уже несколько лет.
— А может я с дозировкой не рассчитал? — будто сам с собой пробормотал Демидов.
Кабинет главврача был оазисом спокойствия в сумбурном мире больницы, мире боли, крови, поломанных костей.
— Дмитрий Александрович, ты же классный хирург, вот ты когда подходишь к столу в операционной, у тебя есть четкий план, что делать, но ты никогда не знаешь, что может случится и как закончится операция, ведь так?
Увидев застывшее лицо собеседника, главврач быстро проговорил:
— Извини, неудачный пример. Ты все сделал правильно! В этом нет твоей вины! Каким бы классным ни был врач, он не может предугадать, как поведет себя организм в том или ином случае.