Когда стреляет мишень
Шрифт:
— Сюда могут прийти в любой момент, — произнес Свиридов, глядя на неподвижно лежащего на полу прихожей оглушенного Чечеткина. — Ты должен отсюда уходить, и немедленно.
Андрей тебя видел?
— Не успел.
— Это хорошо. Ты знаешь, Афоня, что я должен привести тебя к Коваленке живым или мертвым?
— Догадываюсь.
Свиридов посмотрел на лежащий рядом с Чечеткиным труп и вдруг, издав короткий горловой звук, бросился к нему и повернул лицом к себе.
— Какая неприятная встреча! — произнес он.
— Ты знаешь этого?.. — кивнул Афанасий.
— Только
— Совершенно верно, — подтвердил Афанасий. — А теперь выведи меня из этого дома.
Свиридов саркастически усмехнулся.
— А как ты собирался сделать это сам?
— Это уже неважно. Есть более легкий способ уйти отсюда, и ты можешь обеспечить мне его.
— Как?
— Ты оцепил этот дом?
— Ну разумеется.
— Сколько тут людей?
— Около десяти человек.
— И среди них, я думаю, найдутся молодцы, не уступающие мне в росте и телосложении?
— Есть и поздоровее.
— Жаль, что нельзя поздравить с таким превосходным выбором кадров для охраны их хозяина, — жестко выговорил Фокин. — Ну так как?
— Ты лезешь на рожон, Афанасий. Сейчас я уведу людей, и ты можешь спокойно уходить.
Зачем этот ненужный риск?
— А как ты объяснишь, что мой недавний подчиненный... Чечеткин оказался в таком завидном коматозном состоянии? — скептически осведомился Фокин.
— Это мое дело.
— Остается один проблематичный момент, — Афанасий вызывающе посмотрел на Свиридова, как бы ненароком поиграл мощными мышцами на руках и после напряженной паузы негромко добавил:
— Теперь мы играем в разных командах, Вован. А эта игра в поддавки никогда не вызывала у меня доверия.
— Ты что, думаешь, что я могу тебя подставить? — с изумлением спросил Свиридов. — Ты думаешь, что я способен предать человека, которого считаю своим другом?!
— Смог же ты пойти на ликвидацию Панфилова.., тогда, еще в «Капелле»? Почему не зачислить в тот же ряд и меня? Конечно, Панфилов не был твоим другом, но мы были вместе бок о бок шесть лет. О чем тут еще говорить?
Свиридов посмотрел на хищно напрягшегося Афанасия грустным и несколько даже растерянным взглядом и тихо выговорил:
— Ты сошел с ума.
Фокин тряхнул головой, а потом хлопнул Владимира по плечу и воскликнул:
— Эх, да гори оно все синим пламенем! Иди, Володька, уводи своих остолопов.
— Только вот что.., мне нужно будет с тобой встретиться, — проговорил Свиридов, оборачиваясь уже на пороге, — нам нужно многое обсудить.
— Совершенно верно, — серьезно подтвердил Фокин, — я хотел сказать тебе это сам, но ты меня опередил.
— У тебя есть телефон, по которому с тобой можно связаться?
— Сейчас нет. А что, если я сам позвоню тебе?
— Когда?
— Завтра вечером.
— Договорились, — проговорил Владимир. — В случае чего.., ты ведь знаешь, где находится загородный дом Коваленко?
— А, эти замысловатые пропилеи? — усмехнулся Фокин. — Разумеется, знаю. Ты там охраняешь свою Аню?
— Ты же прекрасно знаешь, что она давно не моя. И, быть может, это к лучшему, —
— Запомню.
— Только вот что, — сообщив номер телефона, добавил Свиридов, — надеюсь, ты не станешь звонить мне прямо так и радостно сообщать, что у тебя все полный пинцет, как говорят в том сериале про Бивиса и Батхеда, который все время смотрел Илюха. Проще говоря, полный п...ц. Не то меня быстро попросят сменить место работы и жительства.
— Пропишут на кладбище, — поддакнул Фокин. — Ну за кого ты меня принимаешь?
Что-нибудь придумаю.
— Никакой самодеятельности, — предупредил Свиридов, — давай сделаем вот так. — И он буквально в двух словах изложил Фокину, что тот должен сделать, чтобы не «засветить» себя и — для полного комплекта — Свиридова.
Несмотря на серьезность ситуации, широкое лицо Фокина расплылось в ироничной улыбке.
— Дорогой! — раздался из комнаты, где Фокин совсем недавно предавался плотским утехам, голос его экспресс-любовницы. — Дорогой, ты где?
Судя по визгливым ноткам и невнятной дикции, дамочка была весьма основательно пьяна.
— Анекдот, — фыркнул Свиридов и, посмотрев на молодецки напыжившегося Фокина, подхватил уже начавшего шевелиться Чечеткина и хлопнул дверью.
Этаже на пятом он встретил двух обеспокоенных парней, которые с автоматами наперевес медленно поднимались по лестнице, самым тщательным образом утюжа каждый укромный уголок лестничной клетки. Увидев временно выбывшего из строя шефа, они переглянулись, а потом идущий первым — вероятно, по местной субординации — осторожно спросил:
— — Что с Андреем Васильевичем?
— Сам не знаю, — ответил Владимир. — По всей видимости, он встретил парня, которого мы искали. Как очнется, спросим. А вы никого не видели?
— Не-е.
— По ходу, мужики, мы напоролись на профессионала экстра-класса, — произнес второй амбал.
Владимир внимательно посмотрел на индифферентную бритую физиономию сказавшего эти слова. Было сложно предположить, что в мозгу ее обладателя наряду с языковыми средствами разговорно-экспрессивного плана, как-то «бля», «твою мать», «чиста-а-а типа наглухо и все такое», а также выражениями из арсенала работников прачечной типа «разведем!», «замочим!» и «отожмем!» содержались такие сложные понятия, как «профессионал экстра-класса».
И самое смешное было в том, что это словосочетание было употреблено совершенно к месту и по делу.
Когда Свиридов подошел к клубу, он увидел, что уже подъехали машины из ФСБ и РУБОПа, а возле все так же лежащего на земле тела Рябинина стоит оцепление, которое тщетно пытается прорвать толпа вываливших из клуба гостей всех степеней опьянения и озабоченности происходящим.
Коваленко уже не было возле входа в клуб: он сидел возле сцены в наполовину опустевшем зале, а возле него стоял вдребезги пьяный артист, тот самый любимец публики, в подтанцовке которого участвовал Илья Свиридов и чьей фамилии никак не мог вспомнить Владимир.