Когда я вгляделся в твои черты

Victoria M Vinya

Так и не разобрав диван, Эрен натянул на себя сверху пододеяльник и аккуратно перевернулся набок, чтобы не потревожить спящего кота.

— Как страшилу зовут? — Он кивнул на хвостатого.

— Люцифер.

— Сразу видно, что шерсть где-то в геенне огненной просрал.

Райнер засмеялся, потянулся со стула и по-хозяйски погладил Люцифера по голове. Кот бархатисто замурлыкал.

— Кстати, я так и не рассказал тебе всего о моей терапии… Ты слушаешь или дрыхнешь уже?

— Угу, угу, я слушаю, — забавно всхрапнув, отозвался Эрен и потёр ладонью слипающиеся веки. — Продолжай, — добавил он серьёзно.

— Любопытство и случайность познакомили меня с культом параллельных миров. Слышал что-нибудь

о них?

— Похоже на название религиозной секты.

— Так говорят. О них мало кто знает и в основном никто не воспринимает всерьёз. Хотя, если бы ко мне не вернулись воспоминания, я бы тоже просто поржал над ними: поклонение старым богам, вера в реинкарнацию, какие-то «свидетели минувшего» и прочая ахинея. — Райнер насмешливо гоготнул. — Но оказалось, что никакие они не фанатики. И секты тоже нет. Небольшая духовная община, в которой они помогают тем, у кого проснулась память о прошлых жизнях. Их-то они и называют «свидетелями минувшего». Поскольку это всегда в разной степени травмирующий опыт, у них даже есть свои психотерапевты на подобные случаи. А я всего-то случайно ткнул на их сайт в недрах поисковых страниц, когда от нефиг делать гуглил всяких шизиков, которые про перерождения блоги ведут.

— Погоди-ка, ты хочешь сказать, что мы с тобой не уникальный случай? — Эрен вмиг оживился.

— Именно. Но, как я понял, мы первые, у кого память вернулась не фрагментарно и хаотично, а связно и подробно. Вспоминают в основном отдельные вещи, явления или важных людей, а не целиком свою личность и её историю из другой жизни.

– И что, много таких?

– Разумеется, нет. Хотя здесь сложно судить, потому как немногие знают о деятельности культа. А правдивая общедоступная информация довольно сжатая в интересах достоверности их исследований. У культа есть несколько храмов по всему острову, они открыты для посещения всем желающим, но я в таком бывал лишь единожды, чисто глянуть, что это вообще такое.

– Погоди, а о каких исследованиях речь? Ну, если это, типа, религиозная община… - Эрен недоверчиво свёл к переносице брови.

– Тогда по порядку. Всё началось примерно в двадцатых годах прошлого века. Да, там была громкая история с первыми вспомнившими, но в итоге её быстро замяли из-за того, что их посчитали мошенниками или сумасшедшими. Остров не так давно открылся для мира, поэтому те, кто активно развивал науку, технологии и политические связи, не собирались продвигать в массы всякие бредни. Звучит в общем-то логично. В современной общине тоже тщательно изучают рассказы прихожан, всем подряд на слово не верят. У них ведутся столетние внушительные записи, где анализируют собранный материал и выделяют схожие бытовые и исторические моменты, обращают внимание на воспоминания о важных государственных деятелях. И, конечно, одним из главных факторов являются воспоминания о значимой роли титанов. Почему же, собственно, культ пришёл к выводу о параллельных мирах? Да потому что, ясен пень, из всех показаний не удалось установить связей этих воспоминаний с реальными историческими эпохами. Там ещё очень примечательно, что абсолютно все помнят лишь период с начала нашей операции на Парадизе и пару десятков лет после. Я, к слову, тоже не помню свою старость или даже зрелость. Последнее воспоминание было о том, как спустя несколько лет после Дрожи земли мы плывём с ребятами на теплоходе, чтобы рассказать правду о том, что с нами произошло.

– Охереть. И почему ты мне раньше о них не рассказывал?

– Повода не было. А практическая польза от культа, на мой взгляд, состоит лишь в том, что они могут оказать нормальную психологическую помощь, имея в виду, что ты не бредишь. Я даже в их дурацких исследованиях смысла особого не вижу. Ну, узнают они какие-то интересности, а дальше-то что? Выдвинут научную теорию на этом основании?

Хуй им кто поверит! Запишут в клоуны. Доказательной базы ведь нет. Ничего, что строилось бы на принципе научности. Там всё держится чисто на доверии к тем, кто пережил схожий опыт воспоминаний.

– И я правильно понял, что ты мне всё это рассказал, потому что хочешь предложить их помощь?

– Если точнее, помощь мозгоправа из культа, который в своё время очень мне помог. Хороший специалист и мужик адекватный. Ты ему хотя бы сможешь конкретнее о своих переживаниях рассказать, чтобы терапия не впустую была, как у меня на первых порах.

Эрен задумался на несколько секунд, затем уверенно поглядел Райнеру в глаза:

– Спасибо. За всё. Мне и так неловко, что я для тебя обуза, а ты ещё и искренне помогаешь.

– Опять нытьё развёл. Сказал же, ты поступил бы так же на моём месте. И мне есть за что извиняться… Я всё ещё иногда думаю об этом, несмотря на то, что мы вроде как простили друг друга.

– Да, я понимаю.

– Вот и славно. А теперь постарайся заснуть. Я тоже на боковую, а то завтра этот семинар ещё, чтоб его.

***

Аккуратный острый почерк на дорогой бумаге с приятной текстурой. Простые и тёплые слова. Микасу забавляло выборочное эстетство во всём практичного Леви. Зачастую ей казалось, что он стыдится проявлять всю полноту чувств, стыдится того, что любит красивые вещи и красивых людей. На работе его считали закрытым, нелюдимым и грубоватым, но она знала, каким заразительным бывает дядин смех в кругу семьи, какими щедрыми и искренними жестами он осыпает тех, кто ему небезразличен.

«Эти люди удивились бы его сентиментальной привычке писать мне длинные письма», - размышляла Микаса, поглаживая подушечкой среднего пальца бесконечные строки.

Разумеется, Леви писал племяннице сообщения в социальных сетях, но все важные итоги любил подводить в написанных от руки письмах. Это было между ними двоими. Ниточка кровных уз, соединяющая их сквозь тысячи километров.

К восьми исписанным листам были приложены две фотографии. На них весёлый и влюблённый дядя сжимал в объятиях синеглазую красавицу в летнем сиреневом платье, а её огненные тяжёлые кудри волшебными каскадами падали с изящных плеч на сильные руки Леви.

Он знал, что одной лишь Микасе мог написать о том, как счастлив наконец-то сделать предложение любимой женщине. Она была почти вдвое моложе его, и родственники, включая Харуми с Бруно, стыдили Леви за легкомыслие. Только племяннице он мог поведать, что нашёл родственную душу, с которой готов разделить свои угрюмые деньки, наделив их радостью.

Он приглашал Микасу в Израиль на свою свадьбу и впервые серьёзно предложил переехать жить к нему, в купленный месяц назад просторный дом.

«Поздно уже», - с грустью заключила Микаса и поглядела в окно, на серую улицу, где прекрасный и беспощадный октябрь медленно убивал горько-пряным ядом всё живое, льстиво осыпал золотом улицы. Когда-то она мечтала переехать к дяде, и они строили серьёзные планы. «Погоди немножко, вот ещё подзаработаю поприличнее и обязательно заберу тебя из этого дерьма», - успокаивал он её, но дела не клеились, и Леви впритык хватало на себя и финансовую помощь родителям и Микасе.

Она сама всё решила. В грозовой августовский вечер.

Микаса старалась не думать о чувстве вины. Она отключалась от реальности, когда Дементьев забирал её с собой погулять или отвозил на шопинг в бутики с дизайнерской одеждой. До его отъезда в Петербург они часами говорили о жизни и искусстве, и в эти моменты Аккерман могла раствориться в спокойствии и ощущении правильности своего выбора, отбросить сожаления.

Ночь вносила ясность. Безжалостную и нагую. Доставала Микасу за шиворот из хлипкой лачуги уютного самообмана и бросала на огненную решётку не выстраданного желания.