Когнитивная симфония
Шрифт:
— Угадала, — буркнула Ре. — А теперь просто заткнись, хорошо?
— Ну вот. Встретились после долгой разлуки, а ты ведёшь себя, как законченная стерва. Хотя может, оно и к лучшему — я смотрю, сейчас у тебя гораздо лучше с эмоциями, чем раньше.
Ре бросила на Андрея настороженный взгляд. Тот прищурился. Первым побуждением было снова обвинить Ре во лжи, но он уже привык, что в общении с нейромодификантами нельзя судить сгоряча. Ноты не были людьми в привычном для пилота смысле, и воспринимать их следовало по-другому.
— Значит, раньше ты всё-таки была больше похожа на ординатора, — спокойно сказал он.
— Да, — неохотно призналась Ре. — И моя драгоценная сестра, к слову, тоже. Она вообще как Си была. Ну, ты знаешь — ровный голос, минимум эмоциональности, правильная речь и так далее. Живой робот. А сейчас — сам видишь.
— Мы обе хорошо поработали над собой. И заметь, Андрей, это не лицемерие, о котором ты наверняка только что подумал. Это скорее самообман. Только у тебя он естественный, а у нас — нет. Но теперь маски приросли к коже, и отодрать их можно только с плотью.
— Я пытаюсь думать правильно, — Андрей попытался собрать воедино разбегающиеся мысли, — а вы, значит, наоборот?
— Именно. Ты пытаешься делать меньше ошибок. Мы пытаемся быть похожими на нормальных людей, и у нас получается. У тебя, насколько я вижу, тоже.
Тут она была права: Андрей не застрелил Ре и сумел усмирить свои эмоции. Ординаторы же наоборот, культивировали их. Значит, наверное, где-то посредине шкалы должен быть оптимальный вариант — человек, способный думать правильно ровно настолько, насколько это нужно. Возможно, созданием такого и занимались Архитекторы?
Андрей посмотрел по сторонам. Яркий свет кругового фонаря слепил его, но пилот всё же отметил, что кроме трёх молчаливых наблюдателей ни один изгой даже не вышел взглянуть на гостей. Все трое выглядели молодыми, хотя Андрей и понимал, что эта оценка очень приблизительная — в нынешнее время вообще сложно определить возраст по внешнему виду. Даже на Клэр, где медицина явно отставала от фрейской. Скорее это было ощущение сродни интуиции.
И все трое молчали, как рация в дальнем космосе.
— Проблема в том, что тебе гораздо проще, чем нам, — сказала Фа. — Нужно лишь осознать проблему. Дальше тренировки и концентрация внимания возьмут своё. Мы же идём вслепую, и нам никто не помогает. Даже те, кто нас создал. Им просто всё равно.
— Ты поэтому ушла из города?
— Отчасти. Я была занята лечением общества, но наткнулась на препятствия со стороны тех, кто мне приказывал. Мешал выполнять работу. Это было неприемлемо для меня, а Ре... — она посмотрела на сестру. — Ре тогда слепо верила тем, кто наверху. И я ушла.
— Я ошибалась, — сухо сказала Ре. — Теперь ты довольна?
— Моя нервная система не выдаёт гормональные награды за победу в давнем споре, — усмехнулась Фа. — У меня другие мотивы. Саморазвитие, например.
— Ты, помнится, хотела научиться писать песни. Ординатор-поэт, — Ре громко фыркнула. — Не глупо ли?
— Глупо? А чем лучше твои устремления, сестричка? О-о, крошка Ре научилась трахаться в своё удовольствие, нашла себе мужика и теперь считает, что стала человеком? Извини, Андрей, — Фа перевела взгляд на пилота. — Мне неприятно, что ты угодил в наши семейные разборки, но, в конце концов, ты сам поддался...
— А у тебя, видать, с мужчинами всё так же туго, — ядовито вставила Ре.
— Отчасти. Получать психологическое удовольствие от секса я не научилась. Хотя особо и не старалась. Кормаку, — она бросила взгляд на замершего в тени парня, — иногда очень тяжело без женского общества, и я решаю эту проблему. Мне несложно. Но твоих высот, увы, я не достигла, и делаю это ради мужчины, а не себя.
Андрею захотелось убраться куда-нибудь, и подальше. Даже для него, выросшего в социуме Фрейи, где стали нормой многие вещи, табуированные на Земле, это выглядело дико. Ноты спокойно обсуждали личную жизнь и сексуальные проблемы, не заботясь о присутствии посторонних — если обнажать тело было естественно ещё в конце двадцатого века новой эры, то обнажать личность оставалось неуместным даже в эре сверхновой. Впрочем, подумал пилот, что он вообще знает о жизни в городах Фрейи? Он проводил много времени в космосе, потому что только там чувствовал себя по-настоящему свободным, а на земле предпочитал отдых на природе и жизнь в посёлке. Он чёртов провинциальный чудак, знающий только свою глушь, и всё.
Хотя эти девушки жили в такой глуши, о которой никто из фрейян даже не подозревал.
— А где другие изгои? — наконец спросил пилот, чтобы хоть как-то оборвать рассуждения нот о сексе.
— Другие? — Фа подняла белые брови.
— Ну, у вас же тут целый лагерь...
— Нас четверо, Андрей. Ты думал, изгоев много? Нет, у нас всего три группы, и в каждой не больше шести человек. Большой отряд в пустошах не прокормить.
— Но... — он растерялся, не в силах придумать, что сказать. Фа вздохнула.
— Это одна из причин, почему нас не считают опасными. Нас мало.
— К слову об опасности и изгоях, раз уж мы встретились, — сказала Ре. — Я даже подозреваю, что не случайно, ну да ладно. Мы довели проект до конца, вернее, Эндрю довёл. Хирургов больше нет, и даже почти никто не погиб. Может, вы всё-таки вернётесь в город?
— Мы или я? — уточнила Фа, улыбаясь. Ре вздохнула.
— Ты. Остальные меня не интересуют.
Ни один из «остальных» даже не шелохнулся.
— Это тебе нужно спрашивать не у меня. Я координирую жизнь нашей общины, но я не возглавляю её. Мы ушли в пустоши именно для того, чтобы не подчиняться никому.
Это заметно, подумал Андрей, особенно если поглядеть на то, как безропотно «община» повинуется Фа. Наверняка при этом они ещё и совершенно искренне считают себя свободными. Так ведь обычно и бывает.
— Что будет, если мы согласимся? — раздался новый голос. Говорил Кормак.
Ре пожала плечами.
— Это от вас зависит. Если честно, мне без разницы, но вы ведь если вернётесь, то все вместе, верно? — она обвела глазами изгоев. — А чего вы вообще хотите?
— Развиваться. Не сидеть на однообразной работе изо дня в день, как горожане.