Кокаин

1. НЬЮ-ЙОРК СИТИ.

Изо всех граций, толпящихся возле престола Богини Любви, всех робче и трепетней та девица, кою именуют Счастием. Но именно за ней, самой недоступной из всех, смертные волочатся всего охотнее. Разумеется, обладание ей выпадает на долю лишь немногих мучеников и святых, безвестных для окружающей их толпы, и завоевывают ее благосклонность они лишь после того, как выжгут свое «я» каленым железом медитации и растворятся в божественном океане Сознания, покрытого густой пеною бесстрастия и блаженных видений.

Всем

же иным Счастье дается лишь случайно; иногда именно тогда, когда на него менее всего уповают. Ищите, и не обрящете, стучитесь, и вам не откроют. Счастье распределяется божественным жребием: оно не присуще ничему в частности, но есть плод стечения обстоятельств. Вотще вы будете вновь и вновь смешивать ингредиенты, вотще будете стремиться пережить однажды пережитое. Сколько бы раз, и с каким бы умением и дотошностью вы бы ни воспроизводили прошлое, вас неизбежно ждет разочарование.

В то, что состояние столь метафизическое, может, тем не менее, быть в любое мгновение достигнуто без всякого тайного знания и магических заклинаний, при помощи простого зелья, поверить труднее, чем в сказку. И мудрейший из людей не знает, как сделать счастливым страдальца, который, при том, может быть молод, хорош собой, богат, здоров и любим. Но самый последний бродяга из бродяг, дрожащий от холода и голода в лохмотьях, больной, бездомный, старый, жалкий, глупый, завистливый, может испытать мгновенный восторг и упиться им. Счастье столь же парадоксально как жизнь и столь же таинственно как смерть.

Взгляните на эту сверкающую горстку кристаллов! Перед вами – гидрохлорид кокаина. Геолог, при взгляде на него, подумает о слюде; мне, альпинисту, они напоминают сверкающие перышки снега, покрывающие поверхность скал над расщелинами в ледниках, там, где страстные лобзания ветра и горного солнца, заставили лед приобрести летучесть. Житель равнин вспомнит о первом инее, расшивающем ветви деревьев сияющими и искрящимися соцветиями стразов. Именно такими бриллиантами, возможно, украшено царство фей. Тем, чьи ноздри вкусили их – тем, кто стал их рабом и служителем – они должны казаться изморозью, образовавшейся на бороде Демона Беспредельности в тот миг, когда пар его дыхания соприкоснулся с космической стужей.

Ибо никогда еще не существовало эликсира, обладающего столь же мгновенным магическим воздействием, как кокаин. Дайте его кому угодно. Дайте его самому несчастному существу на земле, страдающему от болезненного недуга, лишившемуся веры, любви и надежды. Взгляните на его изможденную ладонь, покрытую бледной и морщинистой кожей, пожираемой, может быть, мучительной экземой, или же обезображенной зловонной язвой. Вот он насыпает на нее несколько гран этой мерцающей пыли, вот он подносит к лицу, больше похожему на обтянутый кожей череп, трясущуюся руку и одним тяжелым вздохом втягивает с нее в себя ослепительную белизну. Теперь подождем немного. Минуту, от силы – пять.

И у нас на глазах случится чудо из чудес, столь же неизбежное как смерть и столь же властное, как жизнь, чудесность которого лишь увеличивается его внезапностью и тем вызовом, которое оно бросает обычному ходу вещей. Natura non facit saltum – от природы никуда не денешься. Это утверждение истинно, ведь любое чудо – противно естеству.

Меланхолия улетает прочь, глаза сияют, увядшие губы трогает улыбка. Возвращаются (или же делают вид, что возвращаются) мужество и бодрость духа. Вновь вера, надежда и любовь пускаются в пляс, вновь обретается все, что казалось утерянным навсегда ...

Человек счастлив:

Одному этот наркотик дарит жизнелюбие, другому – томление духа, третьему – прилив творческих сил; кому-то – неустанную энергию, кому-то – обаяние, а иному – и сладострастие. Но каждому из них он дарит счастье в том или ином виде. Подумайте только об этом: как это просто

и в то же время сверхъестественно сложно! Человек счастлив!

Я объехал весь земной шар, я видел такие чудеса природы, что перо мое немеет и запинается, когда я тщусь описать их, видел я немало и творений гения человеческого, но с этим дивом не в силах сравниться ничто.

2. РАЗВЕ НЕ СУЩЕСТВУЕТ философского учения, бесчеловечного и циничного, которое утверждает, что Бог всего лишь злой насмешник, находящий удовольствие в созерцании ничтожности Своих творений? Какое подтверждение своим догадкам получили бы его приверженцы, будь они знакомы с кокаином! Ибо знакомый с этим зельем постигает всю глубину разочарования, иронии и жестокости, присущих реальности. Он оделяет нас даром мгновенного счастья лишь для того, чтобы затем наградить нас танталовыми муками. Даже библейский Иов не вкушал, наверное, такой горечи. Словно некий зловещий комедиант, исполненный к нам холодной ненависти, он показывает нам райские кущи лишь для того, чтобы бросить нам в лицо: «И не надейтесь туда попасть!» Неужто мало в этой жизни злосчастий, которым мы вынуждены противостоять, чтобы добавлять к ним еще и это, больнее всего ранящее: знать, что ты можешь вкусить райскую радость, стоит лишь протянуть руку, но что расплатой за блаженство будут усугубленное десятикратно отчаяние?

Счастье, которое дарит кокаин, ничем не похоже на безмятежное и бездеятельное счастье бессловесных тварей: человек, охваченный им, ясно осознает, кто он есть и кем бы мог стать; оно наделяет его подобием божественности для того, чтобы он познал в себе червя и раба. Кокаин пробуждает в человеке жажду, которую уже не удастся насытить ничем иным. Он вызывает голод. Дайте испробовать этот порошок человеку мудрому, искушенному в мирских делах, сильному духом, трезво мыслящему и владеющему собой. Если он таков, каким он вам казался, кокаин не причинит ему ни малейшего вреда. Он разглядит в нем соблазн и воздержится от повторения этого опыта, а испытанное блаженство послужить лишь укреплению его решимости достигнуть сей высокой цели при помощи средств, заповеданных Господом своим святым.

Но дайте его капризному, избалованному болвану, потакающему всем своим прихотям – среднему человеку, одним словом – и он пропал. Ибо он скажет: «Это то, чего я всегда хотел!» – и кто сможет возразить ему? Ибо он не ведает пути истины, и ему принадлежит по праву лишь путь заблуждений. Если ему захочется кокаина, он будет принимать его вновь и вновь: ведь различие между жизнью гусеницы, которую он прежде вел, и жизнью бабочки, в которую кокаин превратил его, столь разительно, что душа, не посвященная в тайны философии, отказывается воспринимать первую, как ребенок отказывается пить горькое снадобье.

Он более не может выносить несчастий, ибо отныне он только так именует повседневное существование, и посему он все чаще и чаще потакает велениям кокаина.

Но увы! сила, с которой зелье воздействует на человека, при частом его употреблении стремительно убывает. Наслаждение убывает, хотя аппетиты растут. Побочные последствия, незаметные поначалу, дают о себе знать; они налетают на жертву стаей бесенят с огненными вилами в лапах.

Единичное употребление кокаина не вызывает заметных последствий для здорового человека. В положенный час он отходит ко сну, спит спокойно и пробуждается свежим. Аборигены Южной Америки жуют листья коки перед военным походом, чтобы, не ведая усталости и голода, являть чудеса отваги и выносливости. Но делают они это только в случае крайней необходимости, после чего длительным отдыхом и обильным питанием восстанавливают растраченные телесные силы. Следует к тому же заметить, что сила духа и самообладание дикаря намного превосходит подобные же качества цивилизованного человека.