Коко
Шрифт:
– Дерьмо, – пробормотала Джуди. Затем она набрала чей-то более длинный номер, возможно Пэт Колдуэлл. После нескольких долгих секунд Джуди начала что-то говорить приглушенным, едва узнаваемым шепотом.
Майкл вновь взял с тумбочки роман Джеймса, но обнаружил, что не может читать – слова как будто оживали и расползались по странице. Майкл вытер глаза и все прояснилось.
Стренсер был на вечеринке в городском саду у скульптора по фамилии Глориани. Там собралось блестящее общество. Люди бродили по саду среди сияющих фонарей. Стренсер болтал с молоденькой американкой, которую
“То, что человек теряет, он теряет навсегда, – говорил Стренсер. – И не надо ошибаться, думая, что может быть по-другому”.
Майклу по-прежнему слышно было бормотание Джуди, напоминавшее теперь голос некоего враждебного призрака.
Пул понял, что прислушивается, как только Джуди повесила телефонную трубку. Она прошла через гардеробную, открыла дверь и вновь ворвалась в спальню, стараясь не смотреть на Майкла. Затем Джуди вышла в коридор. Майкл слышал, как она спускается по лестнице. Из кухни послышалось позвякивание посуды. Что бы ни случилось, теперь Пул опять принадлежал реальности. Его тело опять было его телом, а не телом актера. Он закрыл книгу и вылез из постели.
В маленькой гардеробной Джуди зазвонил телефон. Майкл подумал было о том, чтобы взять трубку, но потом вспомнил, что подключен автоответчик. Майкл подошел к двери гардеробной и услышал мужской голос, который говорил:
– Мир движется от начала к концу и обратно. И разве есть на свете горе больше моего? Я подожду, я уже жду. Мне нужна твоя помощь. Узкая тропинка теряется у меня под ногами.
И этот голос тоже был голосом призрака. Майкл поразился этой мысли.
Когда он вошел на кухню, Джуди как раз отошла от плиты, на которую поставила кипятиться чайник. Теперь она стояла, оперевшись спиной на подоконник, руки ее безвольно висели. Джуди взглянула на Майкла так, словно он был свирепым чудовищем, готовым в любой момент наброситься на нее.
Если бы она улыбнулась или сказала что-нибудь вполне обыденное, Майкл снова почувствовал бы себя актером, играющим роль. Но Джуди не улыбнулась и не заговорила.
Майкл обогнул стол. Сейчас Джуди казалась старше и меньше той разъяренной женщины с горящими ненавистью глазами, которая ударила его.
– Звонил твой сумасшедший, – сказал Майкл. Джуди покачала головой и вернулась к плите.
– Сказал, что не может найти дорогу. Я его понимаю.
– Прекрати, – Джуди сжала руки в кулаки.
Засвистел чайник. Джуди разжала пальцы, затем взяла чайник и плеснула кипятку в чашку с растворимым кофе. Затем размешала его нервными судорожными движениями.
Наконец Джуди заговорила:
– Я не собираюсь терять все, что имею, – сказала она. –Может, ты и сошел с ума, но я не обязана отказываться от всего, что мне дорого. Пэт говорит, что мне нужно просто успокоиться, но самой. Пэт никогда не приходилось ни о чем беспокоиться, ведь правда?
–
– Ты прекрасно знаешь, что это именно так. – Джуди глотнула кофе и поморщилась. – Удивительно, как это ты отложил наконец свою дурацкую книжку?
– Если ты думала, что она дурацкая, почему дала ее мне?
Джуди отвела глаза, как ребенок, которого уличили во лжи.
– Ты все время давал книжки своей маленькой подружке, – сказала она. – Мне тоже дал эту книгу один человек. Я думала, она поможет тебе успокоиться.
Майкл облокотился о стол и внимательно взглянул на жену.
– Я не собираюсь уезжать из этого дома, – сказала она.
– А тебе и не надо уезжать.
– Я не собираюсь обходиться без всего только потому, что ты болен. – На лице Джуди отразились на секунду ее чувства, затем дно снова стало совершенно безжизненным. – Вчера Пэт рассказывала мне о Гарри. Она сказала, что он внушал ей отвращение – непереносима была даже мысль о том, что он может к ней прикоснуться. Вот и ты испытываешь то же самое ко мне.
– Все совсем наоборот. Это ты ненавидишь меня.
– Мы женаты уже четырнадцать лет, и мне лучше знать, что я чувствую.
– И я тоже знаю, что испытываю. Могу и тебе рассказать, как ты заставляешь меня чувствовать, только вряд ли поверишь.
– Тебе не надо было отправляться в это сумасшедшее путешествие. И нам обоим нужно было остаться дома вместо того, чтобы тащиться в Милберн с Гарри. После этого все стало еще хуже.
– Ты всегда хотела, чтобы я никогда никуда не ездил. Ты считаешь, что я убил Робби, и хочешь, чтобы я вечно оставался здесь и продолжал платить за это.
– Забудь о Робби, – остервенело завопила Джуди. – Забудь его! Он мертв!
– Я пойду с тобой к психотерапевту. Слышишь? Мы оба должны пойти туда. Вместе.
– Знаешь, кому действительно нужен психотерапевт? Тебе! Это ты болен, а не я! Наш брак был вполне удачным, пока ты не уехал.
– Пока не уехал куда? – Майкл повернулся, вышел из кухни и молча поднялся по лестнице.
Он долго лежал без сна, вслушиваясь в темноту. Из кухни слышно было, как открывают и закрывают шкафы. Наконец Джуди поднялась по лестнице. К удивлению Майкла, она шла в направлении спальни. Джуди заглянула в дверь.
– Я только хотела сказать, хотя и знаю, что ты не поверишь, что я действительно хотела, чтобы этот день был для тебя особенным. Я хотела сделатьего для тебя особенным.
Даже в темноте ему было видно выражение гнева, отвращения и недоверия на лице жены.
– Я лягу спать в комнате для гостей. И не уверена, что мы по-прежнему состоим в браке, Майкл.
Примерно с полчаса Майкл пролежал без сна, закрыв глаза, затем оставил попытки уснуть и вновь открыл Генри Джеймса. Книга была как бы чудесным садом, на который Майкл смотрел, стоя посреди помойки. По помойке бегали крысы, ковырялись среди мусора грязные чайки, а в саду мужчины и женщины, окруженные ореолом интеллектуальной утонченности, кружились в неподражаемо красивом танце. Пул спускался и спускался с мусорной кучи к чудесному саду, но с каждым его шагом тот только отдалялся.