Кольцо времени
Шрифт:
Стас тяжело с шумом выдохнул и несколько раз сдавленно хмыкнул. Со стороны это было похоже на хныканье. Юра смотрел на все это несколько отрешенным взглядом.
— Что там? — спросила Тамара, спускаясь по лестнице.
Она прижимала к ране на шее Юрин платок, белый, с синими каемочками, наполовину покрасневший от впитанной крови. Следом за ней шел незнакомец с бородкой.
— Там? Там уже ничего, — удрученно сказал Стас. — Надо же. А ведь могли узнать прикуп и переехать в Сочи.
— Там было что-то важное?
— Да Бог его знает, — пожал плечами Стас. — Я эти бумаги только
— В Милане он находится, — сказал Юра.
Стас так резко повернул в сторону Юры голову, что у него что-то хрустнуло в шее. Он смотрел, приоткрыв рот, постепенно из удивленного состояния переходя в состояние надежды.
— Что в Милане? — спросила Тамара.
— Храм Дуомо, — ответил Юра. — Кафедральный собор. Я бумаги тоже мельком просмотрел. Но у меня есть ксерокопия.
— Ксерокопия? — Стас просто не верил в услышанное. — Ты сделал ксеру?!
— А что, по-твоему, должен сделать журналист, когда в его руки попадают бумаги, из-за которых кого-то пытаются убить? — в свою очередь удивился Юра.
— Уж, по крайней мере, снять копию, и не одну.
— Ты знаешь, я рад, что ты меня обманул, обещав не писать статью, — проглотив комок в горле выдавил из себя Стас.
— Простите, я не представился. Бондарь, — вдруг улыбнулся мужчина с бородкой. — Здравствуйте, Юра.
— Здравствуйте... Вы подоспели, как нельзя, вовремя, — озадаченно сказал Юра.
— Мы Вас знаем, — сказала Тамара и тоже улыбнулась. Это ей стоило больших усилий — шея болела.
— Знаете? — удивился Бондарь.
Стас заметил, что Бондарь переигрывает, но не подал виду, а наоборот, принял игру.
— Вы, по нашей информации, ведущий специалист, из тех, кто занимается «Летучим Итальянцем». По крайней мере, Вы верите в то, что из этой сказки могут вырасти большие неприятности.
— Да. Верю, — подтвердил Бондарь. — Если мы сию минуту отсюда не уйдем, то у нас неприятности наступят гораздо раньше, чем приедет этот поезд. Внизу лежит труп.
Вся компания как-то встрепенулась и засеменила ногами вниз по лестнице. Выходя из подъезда, Стас шел первым. Все направились в противоположную от автобусной остановки сторону, поминутно оглядываясь по сторонам.
— Как вы здесь оказались? — на ходу спросил Стас.
— Я живу неподалеку, — сказал Бондарь. — Пошел за хлебом. Увидел Юру с красивой девушкой. Хотел подойти поздороваться, вдруг вижу, что за ними идут два громилы. Юра свернул к старым домам, а они следом. У меня появилось плохое предчувствие. Я в молодости неплохо боксировал. Подумал, что с двумя Юра один не справится — помочь будет надо.
— Почему Роман сделал это? — спросила вдруг Тамара, когда квартал под снос оказался позади.
— Каждому человеку в своей жизни приходится делать выбор, — ответил Стас. — Роман свой сделал.
— Но почему? — Тамара все еще не хотела верить в то, что произошло. — Почему он это сделал? Роман всегда был смелым, и напугать его им никогда не удавалось. Сколько раз он рисковал жизнью, сколько раз сталкивался с ними лицом к лицу...
— Значит, однажды они оказались
Когда автобус отъехал от остановки, раздался сильный взрыв и угловой подъезд дома, где находилась «явочная квартира», поглотило пламя.
«Как хороши, как свежи были розы...», — пел дедушка в поношенном, но ладно сшитом костюмчике, стоя на Старом Арбате. Его окладистая борода была тронута сединой, жесткие волосы на голове тщательно уложены и имели идеальный пробор. Вокруг дедушки стояло человек пятнадцать слушателей, большинство из них были молодые люди. Им явно нравилось, как дедушка поет, и после того, как он закончил, слушатели дружно зааплодировали. Послышался звон мелочи, бросаемой в картонную коробку из-под обуви. Дедушка раскланялся, сказал спасибо и продолжил концерт. Юра улыбнулся и, послушав еще немного, пошел дальше. Арбат просто кишмя кишел торговцами всякой дребеденью, туристами и просто праздношатающимися.
Еще издали Юра заметил Стаса, стоящего на углу у переулка Цоя. Поздоровавшись, они прошли по Арбату до первого перекрестка и, удалившись от суеты, присели на скамейку в тени деревьев.
— Так что там у тебя? — спросил Стас, развернувшись к Юре в пол-оборота и усаживаясь поудобнее.
— Я тут провел кое-какие поиски... и... кое что нашел, — Юра развернул несколько исписанных листов, — По крайней мере, мне так кажется.
— Я весь внимание.
— Как нам известно, — начал Юра таким тоном, как будто читал статью в газете, — Лукавский после нескольких лет жизни в Индии вернулся в Россию участником культа «Двенадцати голов». Конкретно о культе я ничего не смог найти. То есть абсолютно никаких следов. Но, на мой взгляд, в индуизме есть некоторые интересные вещи, косвенно ведущие к этому культу.
— Интересно... — сказал Стас.
— В индуистской мифологии, как и в христианской религии, все строится на триединстве. Брахма — основа «брахман». Некое высшее божество, творец мира, открывающий триаду верховных богов индуизма. В этой триаде Брахма, как создатель Вселенной, противостоит Вишну, который ее сохраняет, и Шиве, который ее наоборот разрушает. То есть, как я понимаю, держит некоторый баланс бытия. Не дает ни погубить Вселенную, ни спасти ее окончательно. А само слово «брахман» обозначает в Ведах молитвенную формулу.
Бог Вишну в Ведийских гимнах занимает сравнительно скромное место. Он юноша большого роста, «широко ступающий». Мотив торжества над злом составляет основное содержание мифов о Вишну. Он во всех своих проявлениях олицетворяет энергию, благо-устраивающую Космос. Эта энергия предстает во множестве обликов: от неописуемого Абсолюта, до личностного бога, к которому человек может испытывать эмоциональную привязанность. В «Махабхарате», например, есть раздел «Гимн тысяче имен Вишну».
Шива — «благой», «приносящий счастье». Будучи богом-созидателем, одновременно является и богом-разрушителем. В триаде ему отведена роль уничтожителя мира и богов в конце каждой кальпы, — Юра поднял голову. — Это такие громадные интервалы времени. Понимаешь?