Кольцо

Каммингс Мери

Нэнси смотрела на него не отрываясь, больше не от­гораживаясь безразличием — смотрела, будто ожидала еще чего-то. Но что еще можно было сказать?

Он повторил:

— Прости... — и замолк, глядя на нее.

За что он просил сейчас прощения? За свою сегодняш­нюю выходку — или за то, что он вообще... такой? Этого Ник не знал и сам...

Прошло несколько секунд молчания, и он физически почувствовал, что, не сделав ни одного движения, Нэнси снова отгородилась от него. Глаза медленно прикрылись, как шторка,

заслоняющая от него ее душу, и она слегка кивнула.

— Давай спать... — Осторожно, помня болезненное «не надо!», Ник погладил ее по щеке, по плечу. — Завтра про­снемся — и будет новый день... и все будет хорошо.

Нэнси пожала плечами и снова чуть заметно кивнула. Отвернулась, легла на бок и больше не шевелилась — но, когда Ник прижался к ее спине и обнял сверху, не стала отстраняться, только вздохнула.

— Я думал, что сшиб тебя машиной, — сказал он ей в затылок. — И страшно испугался...

— Я тоже... И телефон потеряла — он где-то там в снегу остался.

— Это ничего...

Болели глаза и все вокруг — словно на них положили горячую повязку и она невыносимо пекла и давила. Хотелось встать и промыть их холодной водой, но Нэнси зна­ла, что это не поможет. На самом деле ничего не помо­жет — так бывало всегда, когда она долго плакала.

Она чувствовала себя такой разбитой, что должна была вроде бы сразу заснуть — но сон не шел. Вместо это­го к глазам то и дело снова подкатывали близкие слезы, и она изо всех сил сдерживалась, чтобы не всхлипнуть.

Ник заснул почти сразу — она почувствовала, как все его тело расслабилось и дыхание стало ровным и глубоким. И от звука этого привычного дыхания на душе ста­новилось еще горше и еще сильнее хотелось плакать.

Он сказал, что не должен был так говорить... даже из­винился. Извинился — за то, что сказал это вслух. И не сказал самого главного — что на самом деле все это неправда, и она с ним не из-за денег, и он сам это знает.

И так и не сказал — вообще, ни разу в жизни не сказал, что любит ее. Или хотя бы начинает любить, хоть немно­жечко... Или хотя бы — что она ему просто нравится...

Глава 18

Утром, когда, как обычно, зазвонил будильник, Ник прихлопнул его и снова вытянулся рядом с Нэнси, погружаясь в сон. Ему не хотелось сейчас отсылать ее от себя — один раз работа может и потерпеть!

Второй раз он проснулся от негромкого звонка теле­фона и быстро, пока тот не успел зазвонить снова, схва­тил трубку:

— Уже почти восемь... — доложил Бен, явно обеспокоен­ный, что Ник не подает признаков жизни. — Ты чего, заболел?

За окном и вправду было уже светло.

— Я Нэнси не хочу будить, — шепотом объяснил Ник.

— А, так она у тебя?! — обрадовался Бен.

— Да... спит еще.

— Точно спит?!

Обеспокоенность, прозвучавшая в голосе Бена, не­сколько удивила Ника. Он что, полагает, что здесь лежит задушенный в семейной стычке труп?!

— Спит...

— А то Данвуд вчера сказал, что после сотрясения бывает, что человек вроде как спит, а на самом деле без сознания...

Ник бросил на жену короткий взгляд и увидел, что гла­за ее открыты.

— Нет, она смотрит!

— Как смотрит? — не понял Бен.

— Глазами... потом позвоню! — объяснил Ник и бро­сил трубку.

— Кто... смотрит глазами? — морща лоб, сонно поинте­ресовалась Нэнси.

— Ты...

Вокруг глаз у нее были темные круги — под левым боль­ше. Смотрела она с болезненным прищуром.

— Голова болит? — Ник положил ладонь на припухшую щеку.

— Да... — начала Нэнси — и вдруг он почувствовал, как что-то в ней изменилось. Она не шевельнулась, не вздрог­нула — только лицо неожиданно застыло. Вспомнила...

— Нэнси, пожалуйста... — быстро сказал он. — Мы вче­ра помирились — ладно?!

Еще несколько секунд лицо ее оставалось застывшим и отчужденным. Потом Нэнси расслабилась, кивнула и легонько дотронулась губами до щеки.

— Ладно...

Все было как прежде. Нэнси посидела дома три дня, а потом снова вышла на работу — со все еще заметным синяком под глазом. Рассказывала со смехом, что кто-то спросил, сочувствуя, — не муж ли ее побил?! Ник тоже смеялся, хотя в глубине души ему стало почему-то неуютно.

Полицейский — детектив в штатском — приехал на сле­дующий день с утра и взял показания. На этом дело и кон­чилось. Поймать, естественно, никого не удалось.

Все было как прежде, но Нику казалось, что все-таки что-то изменилось. Что-то, что трудно даже объяснить словами. Казалось, в глазах Нэнси порой мелькает какое-то странное выражение, словно бы вопрос... или недове­рие, и меньше в них стало радости — простой, может быть, немного наивной радости, которая раньше вспыхивала в ее глазах так часто.

Он больше не ездил встречать Нэнси — она или брала микроавтобус, или добиралась домой на такси.

Впрочем, вот-вот этот вопрос должен был стать не­актуальным — подарок ей на день рождения, темно-зеле­ный «вольво», был уже заказан. Кроме того, Ник гото­вил еще один подарок — ожерелье в старинном стиле, где центральным камнем будет топаз, подаренный ей на свадьбу.

Все было как прежде...

Однажды в субботу вечером он заехал к Нэнси в спаль­ню и увидел, что она разговаривает по телефону. Едва заметив его, она сказала: «Ладно, я тебе потом перезво­ню» — и положила трубку.