Колдовской мир-4. На крыльях магии
Шрифт:
Ярет посмотрел на нее желтовато-карими глазами, свирепыми, как глаза сокола, Смельчака. Другой человек, даже воин, дрогнул бы под этим взглядом; Эйран представила себе, что именно так происходило много раз в прошлом, когда на пути фальконера вставал кто-то. Не то что простая женщина. Но она не просто женщина, она жена Ярета и мать Дженис, и она отправится с ним и потребует своего ребенка у тех, кто его украл.
— Я не хочу, чтобы Рангин нес двойную тяжесть до города Эс, — отрезал Ярет.
Ноги Эйран слегка задрожали; она боялась, что он найдет способ удержать
— Ты забыл о Дорни. Дай мне несколько минут, чтобы собраться.
Он отвел взгляд.
— Я потеряю время, дожидаясь тебя.
— Лишний час ничего не изменит. Ты только что вернулся, проведя неделю в горах. И кое-что должен сделать, прежде чем снова уйти.
— Ну, хорошо, — неохотно согласился он. — Один час.
Эйран давно уже подготовила свой спальный мешок и остатки продовольствия, выложила рубашку и брюки, чтобы надеть их в дорогу, а также плащ поверх. Она торопливо смыла грязь и переоделась. Потом взяла на руки Прыгуна и торопливо пошла к соседке.
— Присмотришь за ним? — попросила она Эйдин. — Мы уезжаем за Дженис, и не знаю, когда вернемся…
— Конечно, — согласилась Эйдин. Она взяла кота на руки и погладила. — Я пошлю Хефина закончить посадку семян в вашем огороде и присмотрю за ним до вашего возвращения. Ни о чем не волнуйся. Будь осторожна. Дороги в наши дни не безопасны.
— Знаю, знаю. Но мы вернемся.
— Удачи!
— Спасибо. У меня предчувствие, что она нам понадобится.
Эйран побежала назад, в маленькую конюшню. Ярет уже накормил Рангина и торопливо почистил его. Смельчак ждал, сидя на балке чердака, и Ярет свистнул. По этому сигналу сокол слетел и забрался на седло. Ярет тоже сел верхом.
— Подожди… — растерялась Эйран.
— Ты должна поторопиться, если хочешь ехать со мной. — Ярет подтолкнул Рангина, и торгианец вышел из стойла. Раньше он при этом приплясывал и мотал головой, словно показывая, что долгий путь и охота для него ничего не значат. Но годы начали сказываться на коне, как и на Смельчаке. Сейчас сокол предпочитал оставаться на насесте, а не взмывал в небо при любой возможности.
Эйран торопливо закрепила на спине сумку. Надела узду на Дорни и села ему на спину, жалея, что у них нет второго седла. К тому времени как она вывела спокойного неторопливого мерина на дорогу, Ярет был уже далеко впереди, и она знала, что большую часть пути до города Эс будет смотреть ему в спину.
Глава вторая
День у Дженис выдался полный забот. Она встала на рассвете вместе с мамой, и большую часть утра они вместе работали в огороде, готовя почву к весенним посадкам.
— С каждым годом все больше сорняков, — сетовала мама. — И они становятся все вреднее. — Эйран пыталась вырвать большой отвратительный куст, который Дженис не смогла даже пошевелить. Наконец совместными усилиями они удалили сорняк. Дженис была почти уверена, что слышит, как он ворчит и огрызается. Мама бросила его на груду других, чтобы потом сжечь. — В этом году мы расширим огород, новый участок будет
— Но, мама, — напомнила Дженис, — папа велел не трогать, пока он не вернется.
— О, так ты подслушивала? Ну, я не собираюсь ждать папу. Мне кажется, я и сама справлюсь. Все равно надо запрягать Дорни для пахоты. Я подкопаю пень. Потом запряжем Дорни и вытащим его. А потом папа его изрубит на дрова.
— Очень хороший план, — серьезно согласилась Дженис.
Эйран рассмеялась.
— Ах, ты моя маленькая старушка! — сказала она, как говорила часто. — В шесть лет ты говоришь, как в сорок.
Дженис никогда не пыталась понять, почему мама так говорит или почему считает ее маленькой старушкой. Она знала свой возраст. Ей шесть лет, скоро будет семь. И в конце концов она не сказала ничего необычного.
Они выдергивали сорняки, пока солнце не достигло зенита. Потом пошли в дом немного отдохнуть и поели сыра с хлебом. Мама делает очень вкусный сыр; время от времени она за свои услуги мудрой женщины получает лишнее молоко, и Дженис с радостью помогает ей у пресса. А сыворотку с удовольствием относит Дорн и и Рангину. Они так забавно фыркают, когда пьют ее. Мама говорит, что сыворотка им полезна. И они ее очень любят, почти так же, как кусочки ячменного сахара, которыми мама иногда их угощает в награду.
После еды мама запрягла Дорни и начала пахать. Почва была еще влажной и вязкой после зимы, и копыта Дорни издавали гулкие сосущие звуки. Но свежевспаханная земля выглядела очень черной и жирной, и Дженис нравился ее запах.
— Вспаши травяной огород, мама, — посоветовала она, — а я его засажу.
Мама улыбнулась ей.
— Хорошо. Но Дорни должен отдохнуть, — решила она. — Принеси мне лопату. — В конце борозды она набросила повод на рукоять плуга. Мерин с благодарным вздохом опустил голову и принялся щипать раннюю весеннюю траву.
Дженис побежала на конюшню и сразу вернулась с лопатой. У них с мамой три участка. Один для цветов перед домом, второй для овощей и третий для трав. Травяной огород самый маленький. Но маме большой и не нужен, когда о травах заботится Дженис. Совсем маленькой девочкой она умела заставлять мамины травы расти большими, крепкими и здоровыми. Она сама не знала, как это получается, просто пела семенам, когда сажала их в землю, делала то, что казалось ей совершенно естественным, а травы сами доделывали остальное. Ничего не говоря друг другу, они с мамой хранили эту часть своей работы в тайне. Обе чувствовали, что папа этого не одобрит.
Папа не одобрил бы и того, когда после полудня пришел Эрман с другого конца деревни и спросил маму. Дженис не нужно было особых познаний, чтобы понять это. Ей самой не нравился Эрман. От него всегда так странно пахнет.
— Пожалуйста, — просил мальчик. — Мама заболела.
Эйран не стала колебаться, что бы ни сказал папа и как бы странно ни пахло от Эрмана. Она стряхнула с себя грязь и распрягла Дорни. Потом прошла в дом и умылась.
— Вернусь, как только смогу, — предупредила она Дженис.