Колдун и Сыскарь

Евтушенко Алексей Анатольевич

— Это правильно, — неожиданно согласился с Бертраном Симай. — Хорошо бы понять, в какую хотя бы сторону они ушли или ускакали. У тебя ночное зрение лучше моего, вот и поищи. А внутри мы сами глянем. Да, Андрюха?

Дверь ломать не пришлось, она была наполовину открыта…

За свою не слишком долгую жизнь солдат, затем оперуполномоченный, а следом частный детектив Андрей Сыскарёв по прозвищу Сыскарь повидал немало убитых и мёртвых. В разных видах. Но здесь даже его слегка замутило. А Симай и вовсе не выдержал и выскочил за дверь — проблеваться. В людской перекололи всех. Точно в той же манере, как горничную Катерину и безымянную няньку. Видимо, всё произошло очень быстро, люди даже не успели толком

проснуться. Убийцы ворвались в дом быстро и тут же приступили к своему жуткому делу. Удары, как определил Сыскарь, наносились профессионально — в горло, сердце, печень, солнечное сплетение. Всего он насчитал шесть трупов. Три женских (в том числе и кухарки Прасковьи) и три мужских. И только на одном оказалось больше одной раны. Это был местный конюх, как сказал Симай. Видимо, единственный, кто попытался оказать сопротивление. С одного удара его убить не удалось, и теперь парень буквально плавал в луже собственной, уже порядком загустевшей крови, покрытой, словно шевелящимся ковром, плотным слоем налетевшего на дармовщину комарья. Однажды Сыскарь уже наблюдал подобную картину с комарами. Но кровь тогда была его, и вспоминать об этом не хотелось.

Да, вампиру здесь было бы тяжеловато, подумал он, прислушиваясь, как с надрывом блюёт во дворе цыган. Его и самого мутило от тяжёлого запаха крови и не слишком чистых мёртвых человеческих тел. К тому же у некоторых желудки и мочевые пузыри самопроизвольно опорожнились, что также не добавляло атмосфере людской избы свежести.

Пора было уходить, тут уже никому не поможешь. Он ещё раз повёл лучом фонаря. Стоп, а это что? Сыскарь присел, всматриваясь. В полусжатой ладони конюха поблёскивал какой-то предмет. Андрей осторожно распрямил мёртвые пальцы и взял с чужой мёртвой ладони золотой по виду кругляш с ушком и остатками ниток с одной стороны и непонятным отчеканенным знаком, похожим на заглавную букву «А» с двойной перекладиной, с другой.

Похоже на пуговицу. Золотую. Видимо, конюх в драке содрал её с кафтана убийцы или что там было на нём надето. Тот и не заметил. Или заметил, когда возвращаться было уже поздно. Хорошая улика. Не думаю, что золотые пуговицы в петровской Руси носит на одежде каждый встречный-поперечный. Что, интересно, на ней изображено… Похоже на «А», но это явно не буква. Во-первых, буква «Аз» в петровское время, по-моему, несколько иначе писалась. Латинская? Но опять же двойная перекладина…

— Андрюха! — позвал снаружи пришедший в себя Симай. — Ты где там? Наш вампиришка, кажись, след взял. Пора по коням, ночь проходит!

— Иду! — отозвался Сыскарь, спрятал пуговицу в карман и с облегчением покинул людскую избу. Хотелось поскорее глотнуть свежего воздуха.

И он вдоволь его наглотался, когда они пустились в погоню. Вампир Бертран и впрямь поначалу взял след не хуже служебной овчарки.

— Один из них ранен, — сообщил он. — Я чую кровь. Могу лететь по её следу. Но как вы за мной поспеете?

— О нас не волнуйся, — заверил его Симай. — Лети первый, мы за тобой. Наши кони от тебя не отстанут.

— Что же за кони такие? — удивился, было, вампир, но увидев коней, с уважением присвистнул. — Понятно. Этьи не отстанут, верно. Даже спрашивать не хочу, где вы их взяли.

— Где взяли, там больше нет, — отрезал кэрдо мулеса. — И вернуть нам их надо до рассвета. Поэтому давай поторопимся.

— Да, — кивнул Бертран. — За мной!

За спиной Дюбуа снова появились широкие крылья. Вампир разбежался, прыгнул, взвился в воздух, полетел над дорогой, набирая высоту. Симай и Сыскарь вскочили на коней и взяли с места в галоп, стараясь не отстать.

Волшебные кони не подвели. Через короткое время они снова выскочили на Калужский тракт и понеслись в сторону Москвы, следуя за тёмным силуэтом, летящим над дорогой. Не слишком

высоко — метрах в четырёх-пяти.

Случайный путник, попадись он навстречу, легко заметит, решил Сыскарь. Шарахнется в придорожную канаву, истово крестясь, а потом расскажет о жуткой встрече в хмельном кругу товарищей или трезвом — домочадцев. Приукрасит, ясное дело, так, что и сам во всё поверит. А мы, потомки, будем потом удивляться, откуда в русском, да и любом другом, народе столько мифотворчества и суеверий. Отсюда, блин с чебурашкой. От летящего над ночной дорогой самого настоящего вампира и двух всадников на конях, больше похожих на сгустки мрака, чем на существ из плоти и крови. Ну и от прочих явлений. Надо же, подумал Андрей, я тут всего-то чуть больше суток, а уже умудрился повстречаться с двумя оборотнями, целым мёртвым табором, одним вампиром, двумя волшебными конями и одним профессиональным охотником на нечисть. А что будет дальше? Страшно представить.

Светящиеся стрелки швейцарских часов на руке Сыскаря, которые он выставил ещё днём по механическим напольным часам в усадьбе князя Долгорукого, показывали без четверти три — самое глухое ночное время.

Но рассвет всё равно близок, майские ночи короткие, не следует об этом забывать. Догоним или нет? Ходко идём, километров семьдесят в час, если не больше. Эдак скоро и Москва. Интересно, какая она, Москва одна тысяча семьсот двадцать второго года? Убогой, небось, покажется. Грязная, тёмная, деревянная, одноэтажная. Преимущественно. Большая деревня в прямом смысле слова, хе-хе. Куры и свиньи с коровами на немощёных улицах — обычное дело. Гужевой транспорт, опять же. На ночь улицы, небось, перекрывают решётками да шлагбаумами, комендантский час практически для всех, кто не знатного рода или не имеет особого разрешения ходить по городу в ночное время. Всё равно интересно. Кремль-то небось ещё белокаменный. Или уже нет? Вроде бы нет. Кажется, ко временам Петра стены уже красным кирпичом обложили…

Однако до Москвы они не доскакали. Сначала свернули с Калужского тракта вправо, на просёлочную дорогу, а затем версты через две, на берегу какой-то то ли маленькой речушки, то ли широкого ручья и вовсе остановились, потому что здесь Бертран потерял след.

— Всьё, — сообщил он с грустью в голосе. — Дальше не знаю, куда. Они перевьязали рану, крови нет больше. Не чую.

— Могли пойти вверх или вниз по течению, — предположил Сыскарь. — Старый приём, чтобы сбить со следа собак. Потом снова выбрались на берег. И там след опять может появиться.

— Я понял, — кивнул Бертран. — Попробую найти. Ждите тут.

Он снова взлетел и пропал в ночной темноте. Андрей и Симай спешились, привязали коней к ближайшим деревьям, уселись на бережку. Сыскарь закурил.

— Жизнь — удивительная штука, — философски заметил цыган. — Если бы мне ещё вчера сказали, что Симайонс Удача будет действовать заодно с вампиром, я бы плюнул наглецу в рожу или поднял бы дурака на смех. И оказался бы неправ.

— Бывает, — не менее философски заметил Сыскарь. — Если бы мне совсем ещё недавно сказали, что я попаду на триста лет назад и буду охотится на оборотней и тех же вампиров в компании с цыганом, который утверждает, что его папа — мертвец, а сам блюёт от вида крови, я бы тоже не поверил.

— Сам от себя не ожидал, — вздохнул Симай. — Честно. В усадьбе всё было нормально, ты сам видел. А вот в людской что-то меня скрутило. Первый раз такое со мной. Может, съёл что-то не то?

— Может, — кивнул Сыскарь. — Да ладно, не бери в голову.

— Как это?

— Хочу сказать, не обращай внимания на мои слова. Синдром деда, извини.

— Ни хрена не понял. Что и какого деда?

— Ты в армии служил?

— Бог миловал. — Симай перекрестился. — А что?

— Говорю же, — ничего. Забей. В смысле, забудь.