Колдун и Сыскарь
Шрифт:
— Какой связи?
— Связи между убийством с похищением и древним славянским богом Велесом, — терпеливо пояснил Сыскарь. — По-моему, русские боги не требовали человеческих жертвоприношений. Или я ошибаюсь?
На часах была половина седьмого утра, когда они закончили импровизированное совещание в кабинете Бертрана. Часть этого времени Сыскарь потратил на то, чтобы объяснить присутствующим элементарные основы сыска. Впрочем, компаньоны ему попались понятливые, хватали всё на лету. И, когда Сыскарь высказал гипотезу о том, что дело это может быть политическим, Бертран с ним согласился, поскольку точно знал: в Париже посол России во Франции
— В общем, дело ясное, что дело тёмное, — подытожил Сыскарь и с хрустом потянулся. — И вот о чём ещё не следует забывать. Искать убийц и похитителей будем не только мы, но и государевы люди. Плохо себе представляю, как устроена эта самая полицейская канцелярия Москвы, но это не важно. Будут. Дело-то громкое — нападение на усадьбу князя! И не просто князя, а посла России во Франции. Или я не прав?
— Прав, — коротко ответил Симай. — Будут.
— Вот. А значит, мы первые, кто попадает под подозрение о совершении данного кровавого злочинства.
— Ни хера себе, — сказал цыган и громко сглотнул. — Как-то я об этом не подумал. А ведь верно. Мы там были, и нас наверняка видели. Потом исчезли. И что? Учинят розыск, начнут спрашивать… Ой, ё… — Он схватился за голову.
— Что такое? — спросил Андрей озабоченно. — Ты чего?
— Чего, чего… У меня и так слава та ещё — убийца оборотней да упырей, цыган опять же, а тут ещё и это. Скажут, если не сам убил, так навёл! Кому, как не цыгану, человеку со всех сторон ненадёжному, душегубцев навести?
— Не кипешись раньше времени, — посоветовал Сыскарь. — Поживём ещё. Нет, в голове это держать надо, я не зря предположение высказал. Однако в самой усадьбе все свидетели мертвы, а деревенские… Если даже и скажут чего, то нас ещё поймать надо. А если и когда поймают, то их слово против нашего. Кому поверят?
— Ты что, дурной? — покрутил пальцем у виска Симай. — Вера тут вообще ни при чем. Да нас тут же на дыбу. А там уж во всем признаемся, что было и чего не было.
— Как это — на дыбу, по какому праву?
— По праву сильного. Понеже им так выгодно. Преступники пойманы? Пойманы. Признались? Признались. Всё, дело закрыто. Один выход у нас.
— И я даже знаю, какой — вздохнул Сыскарь. — Надо успеть раньше.
— Да, поймать настоящих. Тех, кто убил. И Дарью с Харитоном освободить, если живы они ещё…
Коней вампир Бертран Дюбуа предоставил добрых. С волшебными цыганскими, понятно, было их не сравнить, но всё же это были не старые едва живые клячи, а здоровые выносливые животные, которых, это было сразу видно, неплохо кормили и за которыми нормально ухаживали. Было без четверти восемь утра, когда Симай и Сыскарь, позавтракав, покинули усадьбу, договорившись с Бертраном о
Сапоги и треуголка пришлись впору, а вот рукава рубашки и кафтана оказались коротковаты — Сыскарь был гораздо выше ростом. Сошлись, однако, на том, что на первое время сойдёт и так, особенно если побольше выпустить манжеты. А в Москве можно будет, ежели возникнет необходимость, прикупить одежду по размеру. Как истинный француз, Бертран Дюбуа попытался было, удержать за одежду какие-то деньги, но был пристыжен и уверен в том, что мелочиться в таком важном деле, как спасение любимой из рук супостата, не след. Понеже, в первую голову недостойно сие совсем не бедного французского вампира, который собрался жить почти вечно, а во вторую — просто вредно.
— Вредно? — изумился Бертран. — Длья чего?
— Для всего, — объяснил, как отрезал, Симай.
Крыть вампиру было нечем, и он сдался.
— И бумагу бы мне ещё справить в Москве какую-нибудь достоверную, — сказал Андрей, когда усадьба Бертрана скрылась за деревьями.
— Какую ещё бумагу?
— Ну… как это у вас называется, не знаю. Грамоту, что ли? О том, что такой-то и такой-то, Сыскарёв Андрей сын Владимира, действительно человек вольный, свободный, является купцом или там предпринимателем. Или даже, чем чёрт не шутит, дворянином, пусть и без крепостных душ. Препятствий не чинить, а наоборот, всячески содействовать. Подпись важного лица и печать.
— Хм… Зачем тебе?
— На всякий случай. Ты же сам говорил, что у тебя есть грамота от Брюса, по которой ты спокойно своим делом непростым занимаешься. Вот и мне нужна. На Руси, известное дело, человек без грамоты и не человек вовсе.
— Грамота от Брюса… — вздохнув, повторил Симай и понизил голос. — Тут видишь какое дело, Андрюха… Нет её у меня.
— Опа. Соврал, что ли?
— Я к Якову Вилимовичу за малым на приём не попал и грамоту такую не получил. Считай, в сумке уже была. Но в последний момент ему срочно уехать пришлось. Так и не встретились. Вот я теперь заявляю при нужде, что есть у меня такая грамота. Хранится в надежном месте. Верят. Да не нужна она на самом деле. И так все знают, кто такой Симайонс Удача!
Последовал разговор об удостоверениях личности, в ходе которого стороны искренне стремились понять друг друга. Выяснилось, что на сегодняшний день правом жить и разъезжать по России без всяких грамот и документов имеют представители дворянского сословия, офицеры армии и флота (даже не дворяне) духовенство, учителя, врачи, почетные и потомственные граждане в городах, вышедшие из мещанской среды, купцы 1-й и 2-й гильдии. Все же остальные должны иметь «проезжие грамоты», которые по сути приравниваются к тому, что Андрей привык называть словом «паспорт».
— Вот, наконец-то! — воскликнул Сыскарь. — У тебя есть такая грамота?
— На хрена она мне? — удивился Симай. — Делать нечего — челобитную подавать воеводе, ждать потом невесть сколько, мзду ещё давать… Да и всё равно мало кто на неё смотрит, на грамоту эту. Это ж читать нужно уметь, буквы разбирать.
— Э… а как же тогда? — слегка обалдел Сыскарь. — Вот приедем мы сейчас в Москву, остановимся на постоялом дворе…
— Лучше на гостином, — вставил Симай. — Оно дороже, но зато чище.