Колдун
Шрифт:
– Странно всё это. – наконец говорит она, когда мы направляемся на выход. – Такую силищу держать, у отца денег столько что там риск минимальный, твоя бабка и мать в боевых условиях инициации проводили, да, наверное, не таких сильных, но проводили, а тут при всём этом – и якобы какой-то риск.
Заходим в дом, а на столе уже свежие блины, которые я и начинаю наворачивать, запивая квасом.
– Свет, потренируй мальчишку, покажи пару секретов лекарских. – говорит орчиха, жуя очередной блин.
– Да ты его вымотала всего, посмотри, на
Поев, выхожу на улицу, иду к бане – но деда там не нахожу, хотя всё уже натоплено, печь пышет жаром, поэтому направляюсь к мастерской – небольшому сарайчику прямо за домом, где и нахожу его.
– А это что? – осматриваю подозрительный кристалл, который сейчас светится в темноте зелёным светом, а когда к нему приближаюсь – начинает мерцать: - Выращиваешь что ли кристалл магического искусственного интеллекта?!
– Да нет, ты что внук. – успокаивает меня дед.
Но я всё равно смотрю на растущий кристалл с подозрением, и говорю:
– Ты это, осторожней если что, знаешь же, что запрещено с шестьдесят седьмого года такое делать.
– Да я, когда тебя ещё в проекте не было, големы боевые такими кристаллами оснащал, программировал, и пускал в бой, что ты деда учишь а?! – возмущается он.
– Всё-таки кристалл искусственного интеллекта? – обречённо спрашиваю его, а сам осматриваю остальной сарай, и вижу на стене предметы подозрительно похожие на массивные ноги и руки голема времен второй мировой, прямо как в школьном учебнике истории.
– А тело где?
– Всё, пошли в баню, какой голем, какой кристалл, ты о чём вообще, Стас? – наигранно-удивлённо говорит дед, увлекая меня из сарая в сторону бани.
В бане паримся часа два, дед отделывает меня веником как надо, я только кричу от удовольствия, а потом мы меняемся местами. И уже дед под берёзовым веником «охает» и «ахает». Когда заканчиваем, возвращаемся в дом. Я одеваюсь, и опять сажусь перекусывать, но зеленокожая бабушка, читая газету, бурчит:
– Сколько есть можно, Стас, ты же в бегемота превратишься.
– У меня конституция такая. – говорю, кусая пирожок с повидлом.
– Бегемотная? – удивляется орчиха.
– Ба-а-а. – говорю, и кусаю опять. – После бани же, есть хочется – сил нет.
– Отстань от него, Нин, мальчик вон исхудал как, пусть хоть дома покушает. – заступается за меня гнома.
– Так исхудал, что штаны уже, наверное, не застегнуть. – говорит бабушка-орк, перелистывая очередную страницу газеты.
Смотрю на свой живот – ну да, есть немного, но в общем я тощий, с дедом не сравнить, он раза в два шире меня, но он то гном чистокровный. А мне повезло – унаследовал рост от гномов, а телосложение от орков, тощих каких-то орков. Эх.
И вот пока сидим перебраниваемся, слышим, как мимо дома два раза быстро проезжает машина, а потом ещё раз. Идём все вместе смотреть – дорогой, чёрный американский автомобиль, ездит туда-сюда, виляет.
–
– Пьяная что ли? – спрашивает орчиха, тоже присматриваясь. – Она у тебя ещё и выпивает значит, а ты знаешь внук, что женский алкоголизм – пострашнее мужского?
– Ба, не выпивает она вроде, да и не моя, сколько повторять можно. – огрызаюсь.
Кариниэль похоже заметила нас, подъезжает и вываливается из машины – в прямом смысле, прямо на бетонную дорожку у дома. Я быстро подбегаю и подхватываю её на руки – лёгкая как пушинка, и сразу лезут мысли что проблем носить её на свадьбе не будет, и через порог квартиры тоже. Отгоняю этот бред, несу в дом, чувствую, что она горячая, кожа кипяток. Приехала без водителя, видимо на своей машине, но, когда она со мной говорила – так плохо ей не было, это уж точно, даже кричала на меня.
Кладу её к себе на кровать, расстёгиваю пальто, стягиваю и бросаю в угол, заходит бабушка-гнома и выгоняет меня, за ней входит орчанка и закрывает дверь. Сидим с дедом на кухне, ждём вердикт, а я подхожу время от времени к двери, и спрашиваю:
– Может скорую вызывать пора?!
– Внук, не мешай, иди давай, брюхо там набей, или с дедом в его железках покопайся! – огрызается орчанка, а я могу уловить только всплески магии из-за двери.
Через пол часа они наконец выходят, садятся, и бросают какую-то чёрную круглую штуку на стол. Я хочу её взять, рассмотреть, но бабушка гнома одёргивает:
– Не трогай эту гадость, она сейчас растворится, это лишь её физичиское воплощение, предали ей что бы получилось вытащить из бедной девочки.
– Да, если бы ещё чуть-чуть – и не видать нам внуков, во всяком случае от неё. – добавляет орчанка.
– Да что происходит, можете уже нормально сказать?! – возмущаюсь я.
– Это та гадость, о которой я думаю? – спрашивает дед задумчиво.
– Да, во времена нашей службы использовалась частенько, сейчас запрещена. – отвечает ему бабушка-орк.
Круглая штуковина тем временем испаряется прямо на глазах, растворяется в воздухе и через пару минут её уже совсем не видно на столе. Я провожу рукой по тому месту, где она лежала – но ничего не чувствую. Я, конечно, знаю про всякую гадость, вроде заклинаний отложенной смерти, и что вот таким образом можно его воплотить в какой-то предмет, и достать из поражённого разумного, но вижу впервые.
– Это, внук, метка дезертира, запрещена уже лет пятьдесят как. – объясняет дед.
– И что она делает? – Спрашиваю.
Он пожимает плечами, и отвечает:
– Накладывается на дезертиров, штрафников в батальонах на передовой, позволяет отследить местонахождения разумного, так же если разумный удаляется за зону ответственности следящего артефакта – начинает медленно его убивать.
– Ма-а-ать… - говорю я.
Мне тут же прилетает подзатыльник от деда, со словами:
– Не забывайся, с предками своими сидишь, нормально выражайся.