Колдунья

Грегори Филиппа

Девушка обернулась. Дверь была заперта, все в замке спали. Она выглянула в узкую бойницу. В неярком утреннем свете над рекой струился туман. Он все сгущался и уже клубился, словно облака. Элис вздрогнула: одно из них здорово напоминало женщину, седоволосую старуху с накинутой на плечи шалью.

— Нет, — прошептала Элис, сразу узнав ее. — Я не звала тебя. Мне нужны только твои руны, мне важно узнать свое будущее. Улетай, я не звала тебя. Оставайся в воде. Я не желаю тебя видеть. Мы обе поймем, когда придет время для нашей встречи.

Так она стояла, пока туман не отхлынул;

вот он поредел, снова расслоился и успокоился, и только тогда Элис отошла от окна и села на коврик перед камином.

Она потрясла мешочком, как игрок трясет стаканчиком, и одним движением выбросила кости перед собой. Закрыв глаза, она вслепую выбрала три кости; выбирала сосредоточенно, держа ладонь над каждой, прежде чем взять ее или потянуться к другой.

— Мое будущее, — начала гадание Элис. — Хьюго просто пользуется мной, я для него содержанка и шлюха, теперь я здесь никто. Меня это не устраивает, мне нужно больше. Раскройте мое будущее.

Она разложила в ряд три кости, а остальные убрала в мешочек. Первая лежала лицом вниз, сверху на ней ничего не было. Элис перевернула ее, но и на лицевой стороне было пусто.

— Один, — встревожилась девушка. — Небытие. Смерть.

Вторая тоже была пуста. Элис покрутила ее в руках и пробормотала:

— Но это невозможно, двух пустых рун не должно быть. Пустая только одна, на всех остальных есть знаки.

Она перевернула третью кость. И та тоже оказалась пустой и плоской с обеих сторон. Элис сидела не двигаясь с тремя безликими костями в руке. Она подняла голову и посмотрела в сторону бойницы. Потом подошла. Туман над рекой дрожал, клубился и снова принимал облик покойницы.

— Так ты все знала, — тихо сказала Элис, не отрывая от нее глаз. — Ты говорила мне, да я не слышала. Ты говорила про смерть. Смерть была в твоих рунах. Я спросила: «Скоро ли?», а ты решила не отвечать. Теперь и для меня твои руны пустые.

Элис вытряхнула из мешочка остальные кости, и они рассыпались по полу. Все были гладкие, как отполированный череп, ни на одной не было ни единой отметины.

Ее затрясло, словно к ней вплотную подступили холодные воды реки, словно зеленоватая влага добралась до ее подбородка и вот-вот хлынет в рот. Торопливо собрав кости, она сунула их в мешочек, а мешочек швырнула в угол сундука. Затем плотней закуталась в шаль и легла на постель. Она так дрожала, что никак не могла уснуть.

Хьюго уехал еще на рассвете. Кэтрин допоздна оставалась в постели. Когда Элис с красной накидкой на плечах появилась в галерее, лицо ее было невозмутимым и спокойным. Дамы оценивающе на нее посматривали.

— Я отправляюсь в пустошь, — сообщила она Элизе. — Займусь сбором трав для госпожи. Она хорошо спала?

— Да, — ответила Элиза. — А когда вы вернетесь?

Элис смерила ее холодным взглядом.

— К ужину. Пообедаю в пустоши, возьму с собой чего-нибудь.

— Я провожу вас до конюшни, — вызвалась Элиза.

Они спустились, пересекли зал и через главный вход вышли в парк. Элиза семенила, едва успевая за Элис; они миновали ворота, мост и по заросшей лужайке направились к конюшням.

— Какая хорошенькая кобылка! —

с завистью воскликнула Элиза, когда мальчишка-конюх вывел лошадь из стойла.

— Да, — с мрачным удовлетворением отозвалась Элис. — Хорошенькая, это верно. На нее потратили кучу денег.

Она щелкнула пальцами конюху.

— Сбегай на кухню, принеси какой-нибудь еды. Пообедаю в пустоши.

Парень отвесил поклон и помчался к кухне.

— Хьюго всю ночь спал с Кэтрин, — доверительно доложила Элиза, понизив голос и глядя в спину конюху.

— Знаю, — кивнула Элис.

— Он теперь к вам охладел? — полюбопытствовала Элиза.

— Я жду от него ребенка, — напомнила Элис. — Место мое прочно и надежно.

Приятельница смотрела на нее, и в глазах ее мелькнуло что-то похожее на жалость. Элис поймала ее взгляд и почувствовала, что краснеет.

— В чем дело? — спросила она строго. — Что-то не так?

— Ваше положение было бы прочней и надежней, если бы вы сочетались браком с тем солдатом, которого выбрала леди Кэтрин, — рассудительно заметила Элиза. — Если вы ищете прочных отношений, он был бы для вас в самый раз. Хьюго переменчив, как наша погода. Он снова вернулся к Кэтрин, а потом заведет себе еще кого-нибудь. Доверять ему нельзя, он по природе ненадежный.

Конюх уже торопился обратно, неся в руке небольшую кожаную суму. Он привязал ее к седлу и повел кобылу вперед.

— Ты вот это видишь? — Элис указала на лошадку. — Ведь это Хьюго купил ее для меня, разве не так? И платьев у меня полные сундуки. И ребенок дожидается у меня в чреве. Разве это не говорит о прочности моего положения?

Держа в руках сумку для трав, пока парень помогал Элис забраться на лошадь, Элиза пожала плечами.

— Нет, Хьюго все-таки ненадежный, — настаивала она. — Женщина, которая живет с ним как содержанка, должна иметь мешок сбережений, на всякий случай, мало ли что. Ты, Элис, высоко вознеслась, но теперь, возможно, катишься вниз.

— Для тебя я — госпожа Элис! — прикрикнула на нее Элис.

Она встряхнула подол красного платья, разгладила богатую вышивку на верхней юбке и взялась за поводья, глядя на приятельницу сверху вниз, как знатная дама на нищенку у своих ног.

— Для тебя я — госпожа, запомни это, — повторила она.

— А я считаю, что больше не госпожа, — возразила Элиза. — Ты катишься по наклонной. И еще я думаю, что падать тебе осталось недолго.

С каменным лицом Элис резко развернула кобылу к внешним воротам замка и пришпорила ее. Когда она проезжала мимо стражи, солдаты, отдавая ей честь, вскинули копья на плечо, но Элис и головы не повернула. Спустившись к подножию холма, на котором стоял Каслтон, она снова пришпорила лошадь, обогнула скалу, подпирающую замок, и, только переехав через мост на другой берег, где начиналась пустошь, замедлила ход. Дул такой сильный ветер, что трудно было дышать. Она натянула поводья и оглянулась на замок, на его красивые, величественные серые стены, освещенные солнечными лучами. Элис смотрела на него так, будто хотела проглотить, сожрать вместе со всеми лордами и леди, дамами и слугами и всем остальным — только так она могла бы насытить свой голод.