Колесо Фортуны
Шрифт:
Ближе к окраине городка дорога становилась хуже: булыжники здесь рассыпались, и некому было их заменить. Даже прекрасная большая машина немцев виляла и прыгала по разбитой мостовой, и Педро пришлось пореже нажимать на акселератор. Автомобиль полз под горячим солнцем, и, несмотря на кондиционер, Мария чувствовала, как пот струится по рукам и лбу. Она вытерла лицо каймой юбки и посмотрела в окно.
Здесь дома встречались реже, и окружали их в основном пустыри, заросшие сорняками и диким кустарником. Дневной свет проникал сквозь прогнившие стены
Когда дома закончились, потянулся высокий железный забор, утыканный острыми пиками. Он казался бесконечным, сплошным, черным, за исключением высоких медных ворот, через которые можно было въехать в огромную усадьбу.
Дом Генерала.
Мария видела его только раз, еще ребенком. Поспорив с двоюродными сестрами, она чуть не весь день шла сюда из городка, добралась до темнеющих ворот и долго, с дрожью и странной смесью ужаса и удовольствия, смотрела через решетку. Домой она пришла затемно, и разъяренная мать отправила ее спать без ужина.
Редкий ребенок в Вилларике мог отказать себе в запретном удовольствии понаблюдать за большим домом, где — как шептались взрослые — происходили такие ужасные вещи. Но, удовлетворив любопытство, они редко туда возвращались. А вырастая, старались держаться как можно дальше от высоких медных ворот.
— Ну вот, — сказала Мария. — Выпусти меня.
Педро затормозил, нахмурился и предостерегающе положил руку на ее запястье.
— Ты уверена, что хочешь туда войти?
— Да. — Ее голос был так тонок, что она заставила себя повторить потверже: — Да. Пожалуйста.
Он отпустил ее.
— Тогда я подожду тебя здесь.
— Но…
— Даже не пытайся спорить.
— Хорошо. Спасибо тебе, кузен.
Она заставила себя открыть дверь, покинуть безопасное убежище «Пежо» и встать перед воротами. Снаружи воздух был раскаленным, словно в топке, густым и влажным от предчувствия дождя. Она больше не чувствовала себя замужней двадцативосьмилетней женщиной. Она вновь была юной, девственной и неопытной девочкой, стоявшей перед лицом жесткой неумолимой силы, и она была испугана.
Створки ворот были украшены чеканным изображением извилистых лоз, усыпанных золотыми колокольчиками. Ворота были в два раза выше человеческого роста.
Сторожка была пуста, и нигде не было видно колокола или звонка, чтобы вызвать привратника. Мария робко толкнула правую створку, и она с металлическим шепотом распахнулась на смазанных петлях.
Теперь она увидела дом. Он неясно вырисовывался вдали сквозь знойное марево: двухэтажное кирпичное здание с белоколонной галереей по второму этажу. Газон перед домом был зелен, безупречно подстрижен и пуст. Звенели цикады. Садовника нигде не было видно.
Мария шагнула одной ногой за ворота. Колени у нее подгибались, и она не была уверена, что сумеет в одиночку добраться до дома. Она оглянулась на машину, такую синюю и надежную. Педро стоял возле «Пежо», скрестив руки, и смотрел на нее. Он кивнул, и она сделала еще шаг. Потом еще.
Ворота захлопнулись с высоким медным звуком, и Мария подпрыгнула. Иди вперед, сказала она себе. Иди!
Гравий под ее ногами хищно хрустел. Она прошла мимо аккуратной живой изгороди из джакаранды с огромными пурпурными соцветиями и розовых кустов, усыпанных желтыми цветами. Приближаясь к дому, она заметила, как вьюнок с колокольчиками обвивает колонны балкона, рубиновый на белом. Даже тени на белом алебастре отливали красным.
Цветы были красивы, даже слишком красивы, нереальны в своей безупречности, словно алые рты, жаждущие прошептать ужасную тайну в раскаленной тишине.
Мария с трудом передвигалась по дорожке, ее дыхание заглушало цокот саранчи и хруст гравия. Массивную дубовую дверь дома никто не охранял. Как странно, подумала Мария. Где же люди — люди в униформе, с ружьями, в блестящих черных сапогах, — которые, как она ожидала, прогонят ее прочь или станут обращаться с ней еще хуже, гораздо хуже?
Она подошла к двери, взялась за изогнутый молоточек в виде львиной головы с разинутой пастью и опустила его блестящую медную пластину. Он произвел ужасный шум, напоминающий барабанную дробь. Несомненно, любой игрок и контрабандист, каждая проститутка и каждый арестант отсюда до Асунсьона услышал этот стук молотка, услышал, как колотится сердце Марии о ребра, и подивился этим звукам.
Эхо затихло. Никто не вышел.
Она еще раз постучала. И еще раз. Страх начал понемногу таять, она взялась за ручку двери; ручка повернулась, pi дверь распахнулась так быстро и мягко, что Мария чуть не упала в прихожую. Дверь захлопнулась — бум! Она оказалась в темноте. Внутри. В доме Генерала.
Солнечный свет просвечивал красными пятнами сквозь тяжелые темные занавеси, но был не в силах проникнуть дальше и осветить помещение.
Мария сглотнула.
— Хелло? Есть кто-нибудь?
Дом, казалось, проглотил ее голос, переварив его вместе с эхом.
— Хелло?
Подожди. Что это?
Звук? Да, ботинки, ступающие по мягкому ковру. Приближающиеся шаги. Некто, крадущийся к ней, словно убийца, с какой целью? Ладони Марии оставили потные следы на гладкой деревянной панели у нее за спиной.
Крадущиеся шаги приблизились.
— … Чего тебе надо?..
Хриплый шепот и дуновение леденящего ветра заставили Марию отпрыгнуть в сторону. Ее голос был похож на вопль, не совсем, но близко к тому.
— Кто вы? Покажитесь.
— Но ведь это тынезваный гость, — откликнулся голос. — Тебя сюда не приглашали. Скажи мне, прохожий, кто ты.
— Я Мария Вера. Мой муж Карлос здесь.
— Откуда ты знаешь?
— Мне сказали. Люди видели.