Колесо Сансары
Шрифт:
– Я попросил бы тебя, Майор Мегадер, высказаться яснее. Я не совсем уловил общий ход твоих рассуждений. По всем законам Познаваемой Вселенной единичный Носитель Разума Юной Расы – величина исчезающе малая и, следовательно, пренебрежимая. Мне не ясно, каким образом данный абориген может повлиять на успех Проникновения.
– Прошу простить, Полковник Эддарис. Я постараюсь прояснить сложившуюся ситуацию, насколько это мне представляется возможным. Область Мироздания, каковая является операционным районом моего батальона, находится под пристальным вниманием одного из королевств Хранителей – Объединения Пяти Доменов. Королева Эн-Риэнанта оказалась достойной дочерью своей матери, Таэоны; Объединение
– Избавь меня от исторических экскурсов, Мегадер. Не вижу связи между этой несомненно достойной правительницей и морским воеводой выбранной нами страны на Третьей планете системы Жёлтой звезды. Напомню, что операционным районом моей бригады является не только данная Галактика и ряд соседних, но и значительное число смежных Реальностей. Здесь организовано несколько десятков очагов Проникновения, и мне несколько затруднительно вникать в детали каждого отдельно взятого случая. Приходится полагаться на добросовестность командиров батальонов.
– Ещё раз прошу прощения, Полковник, но связь имеется: благодаря энергичным действиям вышеупомянутой особы – я имею в виду Эн-Риэнанту – весь контролируемый ею сектор Миров практически полностью закрыт для Проникновений. Любое появление наших сил незамедлительно отслеживается – со всеми вытекающими отсюда последствиями. Нам пришлось перейти к тактике косвенных вторжений, к ментальным воздействиям на эгрегоры. Пришлось даже отказаться – надеюсь, временно, – от рейдов в Смежные Миры в этой части Познаваемой Вселенной: несколько раз – семь, если быть точным, – мы терпели здесь неудачи, связанные с ощутимыми для нас потерями. План Проникновения на Третью планету появился недавно, и он предусматривает несколько другой подход к решению. Мы работаем с Выбранной страной почти полтора года – около пятидесяти туземных лет – короткими стремительными бросками с использованием фантомных копий. Эти наши Тени вносят нужные нам изменения в то, что местные философы называют коллективным сознанием, причём для магического прикрытия приходится задействовать всю совокупную мощь моего батальона.
Мы контролируем ход развития Выбранной страны исподволь, и в сложившейся ситуации – учитывая мощь Объединения Пяти – только так мы можем рассчитывать на успех. Эта страна идеально отвечает условиям Задачи: она обширна, имеет громадный духовный потенциал – надо лишь направить его в требуемое русло. В стране зреет недовольство, и этим обстоятельством можно и нужно воспользоваться.
Позволю себе напомнить, Эддарис, что всё должно выглядеть предельно естественно, то есть укладываться в рамки обычных схем развития социумов Носителей Разума. Только в таком случае мы избегнем повышенного и нежелательного для нас внимания к Третьей планете со стороны Звёздных Валькирий. Выбранная страна сейчас находится в состоянии войны с молодой и хищной Островной империей – это естественно и обычно, и описывается стандартными категориями.
Но для осуществления Плана представляется абсолютно необходимым, чтобы Выбранная страна эту войну проиграла – тогда и только тогда мы получим требуемое обострение ситуации. А этот морской воевода, как вы выразились, может быть – как бы это парадоксально не звучало – помехой.
– Ну и что? Неужели настолько трудно погасить это возмущающее влияние? Даже странно слышать такое от Мага!
– Напрямую это не представляет никакой сложности. Но всё дело в том, что как раз напрямую-то мы и не можем действовать. Повторюсь, но произойти всё должно предельно естественно…
Склянки пробили полночь. Смена вахт – и сменившийся вахтенный офицер уже предвкушает
5
«Собачья вахта» или просто «собака» – вахта с полуночи до четырёх часов утра на военно-морском (и просто морском) сленге.
Ведь всего два месяца назад, в ночь с 26-го на 27-е января 1904 года, двенадцать японских миноносцев быстрыми тенями возникли на внешнем рейде Порт-Артура и атаковали русскую эскадру, стоявшую там без всяких мер предосторожности – без чётко организованной дозорной службы, без опущенных противоминных сетей и даже с непогашенными огнями.
Результат скоротечного боя оказался печален – торпедами были подорваны два лучших броненосца «Цесаревич» и «Ретвизан» и крейсер «Паллада». Командующего эскадрой вице-адмирала Старка сняли, но инициатива в действиях на море полностью перешла в руки японцев. Русский флот понёс и дополнительные потери – после отчаянного боя днём 27-го января в корейском порту Чемульпо пришлось затопить «Варяг» и «Кореец», а под Порт-Артуром в первые же дни войны подорвались на собственных минах и затонули лёгкий крейсер «Боярин» и минный заградитель «Енисей». После всех этих ошарашивающих событий Тихоокеанская эскадра укрылась на внутреннем рейде Порт-Артура и не высовывала оттуда носа.
А адмирал Хейхациро Того, командовавший японским флотом, и не думал почивать на лаврах. Отряды его миноносцев постоянно хищно кружили вблизи Порт-Артура по ночам, отходя лишь в светлое время суток, чтобы не оказаться под жерлами береговых батарей. Заградители заваливали внешний рейд и подходы к нему сотнями мин, а 11-го февраля японцы предприняли попытку закупорить выход из внутренней гавани брандерами.
Правда, на этот раз противника заметили вовремя. Под ураганным огнём кораблей сторожевого охранения и береговых батарей три гружёных камнем парохода выбросились на берег, а два других затонули вне фарватера. Этот ночной бой был единственным успехом русского флота с начала войны.
Русская эскадра воспряла духом 24-го февраля – после приезда в Порт-Артур нового командующего флотом вице-адмирала Макарова. Так уж сложилось, что в лихую годину Россия всегда нуждалась в «спасителях Отечества», и адмирал оказался той самой козырной картой, которая требовалась управляющим огромной страной для выигрыша в кровавой и страшной игре, ведущейся человечеством с незапамятных времён и именуемой войной.
Этот человек, влюбленный в море и в морскую войну, был тем, кого во все века и лета называли подвижниками. Море и корабли были смыслом его жизни, и за свои прожитые пятьдесят пять лет Макаров успел сделать невероятно много.
«Корабли не должны тонуть!» – сказал он себе после гибели броненосной лодки «Русалка», и появилась теория и практика борьбы за живучесть и непотопляемость (таких и терминов-то раньше не слышали!). Командуя стационером «Тамань» в Стамбуле, капитан 2-го ранга Макаров, вместо того, чтобы наслаждаться безмятежной стоянкой в иностранном порту и дипломатическими приёмами, занялся исследованиями течений в Босфоре, что никоим образом не входило в его служебные обязанности. Тихоокеанские тайфуны швыряли как щепку корвет «Витязь», неугомонный капитан которого – Степан Осипович Макаров – вознамерился проникнуть в тайны этого океана и сделал это. Стоя в рубке построенного по его проекту ледокола «Ермак», адмирал Макаров слушал скрежет тяжёлых арктических льдов за стальными бортами и думал: «К полюсу – напролом!», ещё не подозревая, что через восемь десятков лет так оно и будет.