"Колхоз: Назад в СССР". Компиляция. Книги 1-9
Шрифт:
Глава 23
В общем, постепенно, я втянулся в армейскую жизнь. Врать не буду, некоторые моменты раздражали до зубовного скрежета. Прям до трясучки, если честно. Несмотря на то, что удивляться уже, мало чему удивлялся.
Например, слово «кантик», которое так любил сержант Стегачев. Причем, это касалось не только головы. Я-то прежде думал, кантик имеет лишь одно значение. Хрена там. Армия просветила. Дала мне новые знания.
Оказалось, все на голове должно быть аккуратно побрито снизу и сбоку, это само собой. Но на кроватях и подушках, по мнению
Снег, когда мы с тропинок и плаца его убирали, кучей нельзя было оставлять. Это сильно испортит обороноспособность страны. На нем тоже должен был отбит аккуратный «кантик». Причем Стегачев произносил это слово с какой-то особой, влюбленной интонацией. И все, предназначенные для данной процедуры, специальные движения лопатой, создающие гребаный "кантик", от дедушки к духу передавались по наследству. На полном, между прочим, серьезе. Целая философия "кантика".
Второе слово, которое вызывало у меня нервную дрожь, это — «рожай». Здесь, в армии, все надо было «рожать». Вот стащил у тебя кто-то портянку, хотя, казалось бы, кому она нахрен нужна, а ты это за пять минут до развода обнаружил, и тебе сержант орет: «Где портянка?!» Ты такой: «Нет! Скомуниздли!» А он тебе: «Не скомуниздили, а проипал! Рожай!» Потому что, кто виноват? Ты сам. И где хочешь, там ищи. Без портянок тебе конец. И ведь всегда находили! Вот, что удивительно.
Или, опять же, снега навалило по колено, всех выгоняют его утром чистить, а лопат нету. Ну, вот нет. Рожай! Приходилось реально просто из чего попало наколотить этих лопат. Не армия, а гребаный роддом.
Ну, а самое главное, что вообще меня убивало наповал, это воплощенный в реальность девиз мушкетеров:"Один за всех и все за одного", которому безоговорочно следовали отцы-командиры. Дюма, что ли, им в детстве до хрена читали. Въелось до самой печенки, наверное.
Сталкивались мы с этим практически каждый день. Был случай. После отбоя. Несколько особо умных товарищей открыли окна в туалете и стояли курили. А тут заходит наш взводный. Вообще, его быть не должно. Не знаю, зачем припёрся. Может, не спалось человеку и он решил успокоить свое маятное сердце видом солдат. Считать вместо барашков собрался.
Парни, когда его увидели, чуть бычки не проглотили. А что там глотать. Уже поздно.
Взводный велел дневальному батарею поднимать. А мы — то предыстории не знали. Не видели, как этих двоих придурков в толчке спалили. Вскочили, понять не можем, в чем дело. Подумали, может, учебная тревога. В общем, человек сорок, всей толпой по форме одежды № 2, посреди ночи понесли на простыне окурок. Один. Один единственный окурок. Бежали за десять километров от части его хоронить, а потом обратно. Полночи пробегали. Это надо было видеть, конечно.
Хотя, надо отдать должное, мои боевые товарищи тоже не отставали. Как землеройки, ей-богу. У землероек отсутствует инстинкт самосохранения, у солдат, в большинстве
Воскресенье. Подъем. Я уже опытный, дельный, встал, наматываю портянки, одеваю форму.
Выходные вообще мне нравились тем, что офицеров нет. Только ответственный, который в казарме появляется один раз за весь день. Сержанты тоже чуть ослабляли хватку. Короче, небольшой бонус от выходных имелся однозначно.
Утром после зарядки, как обычно по распорядку дня, следовала заправка кроватей и утренний туалет. Иду довольный умываться. Физо для меня, особенно на новом месте службы, проблемой уже не было, да и сказать честно, привык я к этим нагрузкам, стал более выносливым, сильным. Мы с Исаевым упорно шли в первых рядах по физической подготовке. Само с собой, неоднократно размышлял о том, сколь много будет должен мне Соколов. Как ни крути, а я своим упертым характером, в хорошую форму его тельце пухлое привожу.
В общем, воскресенье. Захожу в туалет. И что? Вижу картину, как два моих сослуживца, стоят, курят возле окна. А мы только недавно бычок хоронили.
Первая мысль, ну, нихера себе. То есть, выводов никто не делает. Ну, или, еще как вариант, пацанам понравилось по ночам в ролевые игры с захоронением окурка играть.
Вот сразу было ощущение, не к добру все это. Зря испытывают судьбу свою. Да ладно свою. Тут же, блин, один накосячил, а все отдуваются.
— Парни, завязывайте. — Я прям раздражаться начал, если честно. Вот так на ровном месте рождаются проблемы.
Умылся, почистил зубы и вижу, как сержанты заходят. Честно говоря, аж вслух выматерился.
— Вы охренели в доску? — Прозвучал ожидаемый, а главное, совершенно уместный вопрос.
В этом я с сержантами был полностью, абсолютно согласен. Охренели. Факт.
— Вообще забыли, где находитесь? Вам кто разрешал тут курить?
Крутость парней, которые дымили в форточку, пропала сразу же. Лица заметно погрустнели, поменяли свой цвет, руки затряслись. Стоят, мычат. Ни два, ни полтора слова связать не могут.
И вот как назвать? Зачем вообще курили здесь, если даже не могут ответить нормально за свой поступок. Или они чего ждали? Типа, сержанты скажут, да молодцы, пацаны. Давайте, мы вас еще сигареткой угостим. Или коньячку принесем. А там, и девок можно вызвать.
— Строиться, батарея. Бегом!
Как только прозвучал приказ, я сразу понял, что-то нас ждёт. На похороны мы уже бегали. Вряд ли будет повтор. Тут, когда не надо, у сержантов такая фантазия включается, Стивен Кинг обзавидуется. Началось прекрасное воскресенье. Твою ж мать.
— Становись. Равняйсь, смирно. Виновники построения выйти из строя.
Начало, если честно, обнадёживало. Может, на этом все и закончится. Может, хоть раз, накажут только тех, кто реально накосячил.
Парни, которые курили, неуверенно сделали два шага вперед. Стоят, смотрят на сержанта, как нагадившие котята, которые вот-вот получат тапком по жопе. А главное, не все поняли, что вообще происходит. Переглядываются, пожимают плечами.
— Кто не в курсе, рассказываю. Сегодня ваши товарищи, подумали, будто им все дозволено и решили покурить в туалете. Что скажете, бойцы?