Колхозное строительство 4
Шрифт:
Начальник лагеря говорит: «Вы астроном? Так вот, назначаетесь главным метеорологом стройки. В Вашем распоряжении три станции. Будете давать трёхдневные прогнозы. И постарайтесь не ошибаться». Тяжёлый взгляд начальника ГорШорЛага не обещал мне ничего хорошего. Позже узнал и причину такого карьерного взлёта. Ход строительства находился под неусыпным контролем Москвы. День простоя рассматривался как саботаж, работа в ненастье — как вредительство. Местная метеорологическая служба благоразумно, под благовидным предлогом, малоизученности климата Горной Шории, предпочла
Освободился в 1936 году, но свобода оказалось призрачной. Очень скоро понял, что «Справка об освобождении» это самый настоящий «волчий билет». Узнал, что если кто по 58-й статье освободился, того нигде не пропишут. Вернулся в Горную Шорию на старое место работы, только уже в качестве вольнонаёмного.
В 1946 году метеостанция работала от геолого-разведочного управления. В сорок седьмом геологоразведка ликвидировалась в посёлке, и мы перешли в ведомство гидромет-службы. Эта служба давала свои прогнозы, и надо было их распространять по предприятиям и организациям. Я им сказал: «Я вашу чушь распространять не буду, свои прогнозы стану давать!» И за это уволили. А вскоре и метеостанцию на горе Улудаг кто-то поджёг.
— На самом деле? Не надо вам в начальники. И что же дальше? — Пётра биография метеоролога захватила, словно фильм страшный смотришь. И хочется выключить телевизор, и хочется узнать, а дальше там чего.
— Пять лет по милости гидромета мы с женой без работы и без денег жили. Своё хозяйство спасало. Но наблюдения за погодой не прекращали. Тогда мы на одних лепёшках сидели — сеяли ячмень, молотили да пекли. Первые дети у нас в те годы умерли — мальчик четырёх месяцев и девочка двухгодовалая…
— Ссуки. Развалить нахер эту страну! — про себя. Прошёл до окна открыл форточку. Почему так? Общаешься с «людями», все более-менее на человеков похожи. А страна, из этих людей состоящая — Монстр.
Дьяков, тоже встал, сделал круг по кабинету, оставляя на полу мокрые следы от растаявшего снега. Валит и валит третий день.
— Что же вы, Анатолий Витальевич, зная погоду, в Москву в летних туфлях приехали?
— А нет других. Я босиком всегда хожу. Только вот эти и есть в кабинеты к начальству заходить. Ещё каждое утро на дворе водой холодной обливаюсь. Не пробовали закаляться?
Успокоился, сел в министерское кресло.
— И что дальше было.
— В 1958 году меня взяли в ведомство КМК. У них там был момент, когда руда замёрзла, и предъявили им иск большой платить. Я на суде выступил и сумел защитить их от штрафа. И за это они меня к себе взяли и прикрепили к руднику, а жену включили в штат через год. Тогда уж нам полегче стало: у меня зарплата 140 рублей и у жены 90. Четверых детей растим.
— КМК?
— Кузнецкий металлургический комбинат.
— Так вы не в Гидромете работаете?
— Я их на соревнование вызвал. Чей прогноз точнее. Опираясь именно на мои прогнозы, руководители колхозов планировали планы посевных и уборочных работ. В посёлок Темиртау, председатели стали высылались дорогие подарки (вплоть до золотых часов!) и премии.
— Всё чудесатей и чудесатей. Мне Тамара Филипповна говорила, что вы книгу написали.
— «Динамика атмосферы». Это дело всей моей жизни. Рукопись отпечатана на машинке в двух экземплярах: один на русском, другой на французском. Хотел её сдать в печать в Ленинграде — не удалось.
— А в чём вы, товарищ Дьяков, не сошлись во взглядах с учёными мужами из Государственный комитет СССР по гидрометеорологии и контролю природной среды? Я недавно общался с руководителем этой конторы. Фёдоров Евгений Константинович произвёл на меня хорошее впечатление. Рассказывал о разработанном под его руководством методе и средствах борьбы с градобитиями с использованием противоградовых ракет и снарядов.
— Хорош царь, да командует псарь.
— И всё же?
— Дело в том, что «товарищ Дьяков» не признает официальную методику, согласно которой погоду «делают» перепады давления. Я считаю, что главную скрипку играют воздушные потоки, формирующиеся под влиянием Солнца и магнитного поля Земли. Именно появление и исчезновение пятен на Солнце были исходной точкой моих расчётов.
Товарищи учёные не могли этого принять. Иначе пришлось бы признать, что тома научных трудов, за которые получены должности и звания — просто макулатура. Как это — одиночка, вооружённый только школьным телескопом, гораздо полезнее, чем мощная организация с сотнями филиалов и миллионным бюджетом, — загорелся, руками размахивает. Холерик тоже.
— Что же свами делать? Давайте так, Анатолий Витальевич, я дам команду Фёдорову, вас восстановят в должности и выплатят зарплату за все годы, со дня увольнения. И жене конечно. Кроме того, вам построят современную обсерваторию. Купят хороший импортный телескоп.
— И в чём подвох, где «НО»? — вот ведь рыба Ёрш.
— Как и сказал в начале. Будите людей учить работать по вашему методу. Книгу оставьте. Я там пристыжу кого надо, да и кого не надо. В течение месяца напечатают. Рукопись где?
— С собой один экземпляр на русском, а второй на французском.
— Славы мировой хотите? Понятное желание. Один вопрос. Вы ведь понимаете, что «такие знания» — это мощное оружие? Наша страна воюет почти со всем миром. Нужно нам самим их вооружать?
— Злой вы человек, Пётр Миронович. Только помахали флагом свободы и надежды. Там ведь точными предсказаниями людей спасти можно. Ни в чём не повинных людей, — губы поджал.
— Точно. Правда, ваша. Только эти спасённые возьмут в руки винтовку М-16 и пойдут во Вьетнам убивать мирных жителей. А ещё сядут на самолёт и будут напалмом выжигать целые деревни. Где и мужчин-то нет, одни женщины и дети.
— И ваша, правда. Ладно. Согласен, оставим французский вариант до будущего, — а всё же сник и разочарован.
— Сколько учеников возьмёте.
— Пять. Только сам отберу в Московском университете.
— Иначе и быть не может. Давайте через пару лет вернёмся к французской книге.