Коллекционер
Шрифт:
– Что мы делаем здесь, Люк?
– Я получил ответ на твой утренний вопрос.
– Ах, это… я собиралась позвонить тебе. Это было просто глупо, я не знаю, что на меня нашло, и я…
– Я любил тебя с того первого дня, как увидел в первый день в средней школе, на убийственном уроке миссис Готлиб по истории Штатов.
Урок действительно был убийственным, мысленно согласилась Джули, но крепко сжала губы, чтобы сдержать слова, эмоции, слезы.
– Прошло почти полжизни. Может, мы были слишком молоды,
– Так оно и есть.
Слезы все-таки затуманили ей глаза, но на этот раз она дала им волю.
– Так оно и было.
– Но я так и не смог забыть тебя. И никогда не смогу. В промежутке между тем и этим временем я многого добился. Но даже сейчас я не могу забыть тебя. Для меня всегда будешь ты одна. Вот и все. Вот все, что я хотел сказать.
Джули ощутила комок в горле. Слезы лились, но это были теплые и сладостные слезы. Дрожащими руками она сжала его лицо.
– Это был ты с самого первого дня. И по-прежнему ты. Всегда. И всегда будешь только ты.
Она прижалась к нему губами, теплыми и сладкими, пока мимо текла городская жизнь, и вспомнились ей гортензии, которые посадила мама, большие голубые шары, росшие рядом с крыльцом, где они с Люком как-то сидели летом, когда-то давным-давно.
Некоторые события расцветают снова, подобно гортензиям.
– Пойдем в дом.
Он прижался к ее лбу своим и глубоко, глубоко вздохнул.
– Да, пойдем в дом.
Лайла планировала на террасе свечи, вино, красивые тарелки, бокалы. Даже готовый ужин может быть романтичным и прекрасным в соответствующем антураже. И она считала летний Нью-Йорк лучшим из антуражей.
Но тут пошел дождь.
Пришлось менять планы. Уютный обед в столовой, перед залитыми дождем окнами. Все равно романтично, тем более что загремел гром.
Она позаботилась и о своей внешности – связала волосы в низкий хвост, сделала макияж – обстоятельный, но почти незаметный, результат которого оказался тем не менее превосходным. Узкие черные брюки и поверх кружевной кофточки прозрачный топ цвета меди, оттеняющий золотые искорки в ее глазах.
Хм… если они с Ашем будут продолжать встречаться, ей придется пересмотреть гардероб – кажется, он весьма устарел.
Аш опаздывал.
Она зажгла свечи, включила музыку, налила себе бокал вина.
К восьми часам она уже готова была позвонить ему, но домофон звякнул:
– Мисс Эмерсон, это Дуайн. Швейцар. В вестибюле мистер Арчер.
– О… дайте ему трубку.
– Лайла.
– Только чтобы увериться. Передай трубку Дуайну. Я скажу, чтобы он проводил тебя к лифту.
Вот так. Она осторожна. Умна. В абсолютнейшей безопасности. И она пошла открывать дверь.
С волос Аша текла вода. В руках он держал большущий ресторанный пакет.
– Входи. Какой же
– У меня стейки.
– Теперь стейки дают на дом? – прокричала она из ванной.
– Я знаю местечко, и мне захотелось. Подумал, какой взять для тебя, и выбрал среднепрожаренный. Если хочешь с кровью, то можешь взять мой.
– Нет, среднепрожаренного вполне достаточно.
Она вернулась с полотенцем, отдала Ашу и взяла у него пакет.
– Я открыла вино, но если хочешь, есть пиво.
– Пиво!
Энергично вытерев волосы, он пошел за ней и остановился в столовой.
– Ты здорово потрудилась.
– Красивые тарелки и свечи никогда не могут быть тяжелым трудом для девушки.
– Ты потрясающе выглядишь. Я должен был сказать это еще в дверях и принести тебе цветы.
– Ты говоришь мне сейчас – и принес стейк.
Она протянула ему бутылку пива. Он взял ее. Отставил. И обнял ее.
Вот он, этот озноб, этот жар в крови, подстегиваемые раскатами грома.
Он слегка отстранил ее.
– Есть, оказывается, второе яйцо.
– Что?!
Обрамленные золотой каемкой радужки стали огромными.
– Их два?!
– Переводчик, знакомый Винни, позвонил мне, как раз когда я вернулся домой. Он говорит, что в документах описывается и другое яйцо, называемое «Несессер». Он считает, что его можно найти.
Он снова притянул ее к себе и поцеловал.
– У нас появилось еще одно средство достижения цели. Я несколько часов изучал материалы по этому экспонату. Переводчик возвращается в Нью-Йорк завтра, и я встречусь с ним у тебя. Мы найдем второе яйцо.
– Погоди. Я должна все это осознать.
Она прижала пальцы к вискам.
– А Оливер знал? А азиатка знает?
– Чего не знаю, того не знаю. Однако не думаю. Почему же Оливер не отыскал второе сам? Не попробовал купить, а это было бы несложно, поскольку на руках был документ. Но кто знает?
Аш снова взял в руки бутылку.
– Я могу лишь следить за ходом мыслей Оливера. Он непременно попытался бы найти яйцо. Не устоял бы. Черт, я бы тоже не устоял, а я далеко не так импульсивен. И мне следовало бы просить разрешения поговорить с Кириновым здесь.
– Киринов – это переводчик?
– Да. Мне следовало спросить тебя. Так показалось мне безопаснее: чтобы он приехал сюда прямо с вокзала.
– Да все в порядке. Пусть приезжает. Голова идет кругом. Второе яйцо! Императорское яйцо!
– Да. Я хочу поговорить с женщиной, у которой он купил первое. Должно быть, документы он получил от нее. Она могла и не знать, что это. Но, возможно, что-то скажет по этому поводу. Судя по словам домоправительницы, ее нет в городе, и я не смог вытянуть из женщины, где же ее хозяйка. Но оставил имя и номер телефона.