Коллекционер
Шрифт:
– Одно – это уже невероятно, но два?!
Она присела на подлокотник плетеного кресла.
– Как оно выглядит, это второе яйцо?
– Оно сделано как маленькая декоративная шкатулка для женских туалетных принадлежностей. Инкрустировано бриллиантами, рубинами, сапфирами, изумрудами – если верить его описанию. Сюрприз – возможно, маникюрный набор, но фото или рисунков нет. Я могу проследить его путь от Гатчинского дворца до Кремля, где его конфисковали и в тысяча девятьсот двадцать втором году передали
– Что это такое?
– Совет народных комиссаров, советников Ленина. Большевики. После этого следы экспоната теряются.
– Маникюрный набор, – пробормотала она. – Стоит миллионы. Оно тоже стоит миллионы?
– Должно быть, так.
– Все это кажется нереальным. Уверен, что можешь доверять этому Киринову?
– Винни доверял.
– О’кей.
Она кивнула и поднялась.
– Наверное, надо подогреть стейки.
– Там еще пара печеных подсоленных картофелин и спаржа.
– Мы подогреем ужин и поедим. Не помню, когда я в последний раз ела стейк… А потом будем решать и планировать.
Она открыла пакет.
– Я очень хорошо умею составлять планы и заговоры.
Он провел ладонью по ее волосам.
– Что? – спросила она.
– Меня только что осенило: помимо всего прочего и помимо всей этой ситуации, я рад, что здесь и что ужинаю с тобой. Рад, что потом поднимусь с тобой наверх. Буду с тобой. Буду касаться тебя.
Она повернулась и обняла его.
– Что бы ни случилось.
– Что бы ни случилось.
И это, решила она, все, о чем можно мечтать.
17
Лайла открыла один глаз – на тумбочке запел телефон.
Кто, черт побери, шлет ей эсэмэски в такой ранний час?
Скованный сном, мозг никак не мог осознать, кто это может быть.
Она велела себе игнорировать все сообщения и снова заснуть. Но уже через полминуты сдалась.
В конце концов, нет у нее такой силы воли, чтобы игнорировать телефон.
– Возьмешь позже, – промычал Аш и потянул ее назад.
– Я раба сотовой связи.
Положив голову ему на плечо, она потянулась за телефоном. И прочитала:
«Люк ждал меня у дома и испек мне пирог с начинкой, прежде чем уйти сегодня утром. Он мой маффин».
– Вот это да!
И послала такого содержания эсэмэску.
– Что там?
– От Джули. Она и Люк вместе.
– Прекрасно. Лучше, чтобы кто-то оставался с ней, пока все это не закончится.
– Нет… то есть да, но он там не для того, чтобы ее защищать.
Положив телефон, Лайла свернулась у Аша под боком.
– Конечно, он о ней позаботится. Но я хочу сказать, что они вместе.
– Ты уже говорила.
Его рука скользнула по ее спине, по ягодицам.
– Вместе-вместе.
– Хммм…
Рука снова поползла наверх, погладила грудь. Остановилась.
– Что?
– Они –
– Занимаются сексом?
– Определенно, да, но это не все. Они по-прежнему любят друг друга. Что сказала мне и Джули, когда забегала вчера. Но она могла бы не говорить, потому что я уже знала.
– Ты уже знала?
– На них все написано! Всякий, у кого есть глаза, способен это увидеть.
– У меня есть глаза.
– Ты просто не посмотрел. Слишком был занят другим и…
Ее рука протиснулась между их телами. Нашла его, твердого и готового.
– …этим.
– Это отвлекает.
– Надеюсь, что так.
Ее губы растянулись в улыбке, прежде чем открыться для его поцелуя. Теплые, нежные…
Она была такой мягкой: волосы, кожа, изгиб щеки. Мягкой повсюду, где бродили его губы и руки. Она оставила небольшой просвет в шторах, когда сдвигала их на ночь, и в него струилось солнце.
Он коснулся ее в этом дремотном свете, пробудив ее тело, как она пробудила его и его желание. Никакой спешки при свете, спешки, в которой они так остро ощущали потребность ночью. И можно не торопить подъем. Вместо этого они наслаждались долгой, прекрасной ездой, погружались в ощущения: кожа на коже, скольжение языка по языку, прикосновение пальцев, пока они вместе не потянулись к вершине. До которой оставалось совсем немного.
И еще немного… когда он скользнул в нее, и начался медленный сонный танец. Ее руки обрамили его лицо. Глаза глядели в глаза.
Они следили друг за другом, ловя каждое движение.
Только сейчас. Только она.
Только это… думала она, когда выгнулась, чтобы дать ему больше.
Только он… когда она притянула его лицо к своему и влила все свои чувства в их поцелуй.
Мягкое, нежное, спокойное наслаждение текло потоком хмельного вина, пока они, не опьянев, перевалили через вершину.
Позже она медленно, сонно, удовлетворенно побрела вниз, чтобы сварить кофе. Эрл Грей побежал за ней по пятам.
– Только давай я сварю кофе, ладно? А потом поведу тебя на прогулку, – проговорила она и осеклась. Зачем она произнесла слово «прогулка»? И, как ее предупреждали, песик разразился радостным тявканьем, поднялся на задние лапки и стал в упоении пританцовывать.
– О’кей. О’кей. Моя ошибка. Минутку.
Она открыла чуланчик, вынула поводок, пластиковые штанишки для песика и шлепанцы для себя, которые положила туда для этой цели.
– Что это с ним? – озаботился Аш, входя. – У него приступ?
– Вовсе нет. Он счастлив. Я ошибочно произнесла слово «прогулка». И вот результат. Придется вывести его, пока он не дотанцуется до сердечного приступа.
Она схватила дорожную кружку. Наполнила черным кофе.
– Это не займет много времени.