Коллекция: Петербургская проза (ленинградский период). 1960-е
Шрифт:
Китобои хохотали.
— Черта с два, — хмуро проворчал жених.
Потом все затихло. Улыбка вышла из комнаты. Жених еще спал. На полу под дверью сидела девчонка.
— Садись, — тихонько сказала она.
Улыбка села рядом.
— Пей. — Девчонка указала на стакан.
Улыбка выпила. Девчонка взяла стакан, руки ее дрожали, поднесла к губам, зубы звякали о стекло. Девчонка закашлялась, потом закрыла глаза и тихонько засмеялась.
— Он мне говорит: слишком много предрассудков, любить надо свободно. А я хочу замуж, говорю. Далась мне эта
Девчонка закашлялась.
— А знаешь, — усмехнулась она, — я-то отравилась…
Улыбка вскочила.
— Постой, — остановила ее девчонка. — Не думай, что из-за тебя. Я так. Сил не стало, надоело, устала. Поражение, каждый шаг… По-ра-же-ни-е, — выговорила она по слогам и, прислонившись к стене, закрыла глаза.
Улыбка стояла над ней. В руках у нее почему-то оказалась бутылка «Полюстрово». Она налила воду в стакан, стекло покрылось серебряными пузырьками. А девчонка открыла глаза, тоскливо посмотрела вокруг, усмехнулась.
— Да я не умру, — сказала она, — я слабительное приняла. А ты иди.
Улыбка вышла на улицу. Что-то сонно гудело, было тепло. Глядя под ноги, она стала подниматься. Дорогу ей преградила заколоченная досками дверь. Она постояла перед ней, постояла, потом закрыла глаза.
— Спать, — пробормотала она, — спать… — И тяжело опустилась на ступени.
Управдом ждал под аркой. Он зябко поеживался на сквозняке, подпрыгивая, озирался и был похож на замерзшего кузнечика. Он поманил ее рукой, она перешагнула полосу света и тени, вошла под арку.
— Ну, что хочешь? — заговорил управдом.
Улыбка рассказала. Управдом засуетился, задвигался, закрутил головой, зарылся в карманах.
— Это можно устроить, можно устроить, — скороговоркой приговаривал он. — А дворником не хошь?
— Хочу, — сказала она.
— Вот и хорошо, вот и хорошо, — говорил управдом. — Засиделся тут один, пора бы на отдых, на отдых. — И он поскакал к телефонной будке.
Улыбка пошла за ним, но он замахал руками, и она остановилась. Он с кем-то долго разговаривал, потом выскочил из будки и, махнув ей рукой, исчез под аркой. Улыбка пошла сзади, но его и след простыл.
Она стояла под аркой и растерянно озиралась. Тут под арку въехала зеленая крытая машина. Улыбка посторонилась. Машина остановилась. Из нее повыскакивали какие-то одинаковые люди; они размяли ноги и стали громко стучать в совсем маленькую дверцу. Улыбка подумала, что это — дверца в кладовую или подвал, нота вдруг тихо открылась, и на пороге появился небольшой благообразный человек.
— Вы здесь коллекционируете люстры? — спросил один из приехавших.
Человек болезненно перекосился.
— Ай… — вздохнул он. — Что вы понимаете в люстрах?
— Ну, это мы потом разберемся, — строго сказал один из приехавших.
Человек моментально сник, растерянно
— Милости просим, — приговаривал он, — добро пожаловать, милости просим.
Люди не отвечали, они молча проходили внутрь и выносили необыкновенно красивые предметы. Тут были и ковры, и картины, и вазы, но больше всего было люстр. Среди люстр было несколько неодетых металлических женщин, с крыльями и без крыльев. Люстры переливались разноцветными огоньками и тихонько позвякивали.
Человечек суетился вокруг.
— Только не разбейте, — умолял он. — Будьте поосторожнее, только не разбейте.
Пока все это грузили, Улыбка стояла рядом. Пробегая мимо, человечек украдкой посматривал на нее. Один раз, когда людей близко не было, он сунул ей в руки маленький прямоугольный предмет. Она хотела возразить, но он вдруг с неожиданной силой выпихнул ее из-под арки.
— Бери, бери! — быстро проговорил он. — Пригодится.
Уже издали она видела, как человечка посадили в машину.
Машина фыркнула и исчезла. И сразу же, как из-под земли, возник управдом.
— Все в порядке, — потирая руки, сказал он. — Тут и жить будешь. — И он указал на ту самую дверцу.
За дверцей оказалось несколько ступенек, а потом сразу комната. Тут был беспорядок, валялось несколько табуреток и очень много рваной бумаги. Весь потолок был усеян большими черными крюками, на которых болтались обрывки веревок. На подоконнике стоял фотоувеличитель. Управдом сокрушенно рассматривал потолок.
— Тут и повеситься можно, — пошутил он.
— Это ничего, — сказала Улыбка, — я вешаться не буду.
Предмет, который человечек сунул ей в руку, оказался маленьким фотоаппаратом. Несколько дней Улыбка со страхом думала о нем, наконец рассказала все управдому. Тот подумал, подумал и махнул рукой.
— Оставь себе, — сказал он, — будем считать, что я тебе его подарил.
— Большое спасибо, — сказала она.
С тех пор, придя с дежурства, Улыбка доставала аппарат и осторожно рассматривала его. Она заглядывала в окошечко, и все предметы делались строже и отчетливее. Она нажимала кнопку, и аппарат щелкал. Она откручивала объектив и заглядывала внутрь. Если нажать кнопку, то черная ширмочка внутри аппарата мгновенно отдергивалась и так же мгновенно возвращалась на место. Улыбка долго нажимала, ей все хотелось рассмотреть, что же там, за ширмочкой.
Однажды, после ночного дежурства, она вынесла аппарат во двор. Пасмурный и сонный, проходил мальчик с портфелем. Улыбка заглянула в глазок, мальчик остановился и стал смотреть в объектив. Она нажала кнопку, аппарат щелкнул, мальчик зевнул и побрел своей дорогой. Подошел пьяный с цветочком. Увидав наведенный на него аппарат, пьяный мечтательно улыбнулся, понюхал цветочек и тут же упал замертво. Улыбка нажала кнопку, аппарат щелкнул. Срывая с головы бигуди, из парадной вылетела девушка.
— Только не в бигудях, только не в бигудях! — взвизгнула она и, сорвав последние бигуди, готовно улыбнулась.