Колодцы ада
Шрифт:
— Не я. Но у моего деда была книга, где, как он говорил, были старые предания Нью-Милфорда, Вамингтона и вообще всей округи. Она называлась «Легенды Литчфилда».
Я посмотрел на часы. Было уже начало четвертого, а дождь не кончался. Я подумал о Джимми и Элисон, которые прячутся в лесу, ожидая темноты. Это мало успокаивало. Больше, наверное, пугало. С Джимми и Элисон, наверное, произошло что-то ужасное. Кожа пошла чешуей, и почему-то им была нужна именно моя помощь. Наверное, потому что я был единственным, кто не стал бы
Дэн спросил Грега Мак-Алистера:
— Эта книга еще у вас? Мы бы очень хотели на нее посмотреть.
— Она в ломбарде. Все пошло с молотка, когда умер отец, и мы сдали дом в аренду. Все, что не продали, сейчас на складе в Кедивуде. Если вы так хотите ее заполучить, я могу вам дать письмецо к старику Мартину. Он разрешит вам подержать ее немного.
— Вот это по-соседски, — сказал Дэн. — Что бы там ни случилось с Бодинами, эта вода и старые истории помогут нам вытащить их из этой передряги.
Грег выбросил окурок под дождь. На западе появилась полоса чистого неба, и дождинки на траве засверкали.
Грег тихо сказал:
— Я слышал, что малыша Оливера убили. Утопили в ванной или что-то в этом роде. Это правда?
— Нет, — сказал я. — Мы пока не знаем, что случилось. Мы даже не нашли Джимми и Элисон. Картер Уилкс говорит, что дело дрянь.
— Я просто повторяю, что слышал, — сказал Грег Мак-Алистер. — Я не имел в виду ничего плохого.
— Я не знаю, — сказал я. — Но вы можете передать тому, кто вам это сказал, что это неправда, и проследить, чтобы они разнесли правильную версию так же, как разнесли вранье.
— Конечно, я так и сделаю. Теперь вам, наверное, нужно письмо к старику Мартину. Если вы не откажетесь подвезти меня на мою ферму, я напишу ему прямо сейчас.
— Спасибо. Это будет очень кстати.
Грег Мак-Алистер опять улыбнулся своей морщинистой улыбкой.
— Я рад этому. Видите ли, я сосед и хочу помочь всем, чем могу.
Дэн вздохнул.
— Спасибо, мистер Мак-Алистер. А теперь пойдемте, пока дождь утих.
К тому времени, как мы вернулись в лабораторию Дэна, небо почти почернело и в воздухе пахло еще одним ливнем. Мисс Вордел уехала домой с мигренью, но Рета была на месте, работала с микроскопом над препаратами кожи ракообразной мыши. Она в одиночестве сидела в ярком полукруге света лабораторной лампы.
Сама мышь лежала на дне клетки, тяжело дыша. Она была все такой же чешуйчатой, но окостенение вроде бы не распространялось. Быстро взглянув на мышь, я отвел глаза. Она слишком напоминала мне беднягу Оливера и то, что я, возможно, увижу, встретившись с его родителями. Чешуя, хрящевые суставы и костяные панцири.
Дэн повесил на вешалку свое мокрое пальто и сказал:
— Ну, как дела? Тест Хирсмана прошел успешно?
Рета выпрямилась на стуле и потерла глаза. Дэн наклонился и уставился в микроскоп.
— Как будто обычная ткань, как у ракообразных, —
Рета кивнула.
— В строении клетки действительно ничего необычного. Чешуйчатая часть тела мыши имеет такое же строение, как и панцирь краба, а ее «мышиная» часть абсолютно нормальна и ничем не примечательна.
— Ты пробовала давать мыши еще воды Бодинов?
— Нет. До этого я еще не добралась. И я не уверена, что у нас есть оборудование для такого эксперимента. По крайней мере, нам нужен мортоновский рефрактор.
Дэн пригладил несуществующие волосы.
— Думаешь, нам надо отослать это в Хатфорд?
Она слезла со стула и пошла к клетке мыши. Уставившись на маленькое чудовище сквозь прутья клетки, она сказала:
— Перемена очень интересная. Мягкие ткани мыши превратились в роговую оболочку, как у краба, и все это произошло, не убив ее и даже не вмешавшись в работу организма. Я сделала рентген двадцать или тридцать раз, и он показывает, что внутри у мыши все в порядке. Смотрите.
Мы окружили светящийся изнутри стол в конце лаборатории, и Рета открыла конверт со снимками. Она разложила их на столе, и мы тщательно рассмотрели все до одной.
— Вот самый удачный снимок, — сказала Рета, показывая рукой. — Вы видите, что скелет растворился и кальций каким-то образом вышел наружу. Мы видим животное, которое вывернулось наизнанку и развило наружный скелет.
Я уставился на снимок с опаской.
— Что-нибудь указывает на то, что это из-за воды? — спросил я.
Она пожала плечами.
— Ничего определенного. Но я выяснила, что эти мерзкие жучки выделяют какой-то фермент, который действует как катализатор всего процесса.
— Ясно. Итак, дело в воде?
— С вероятностью 98 процентов.
Дэн проглядел все фотографии, а потом выключил светящийся стол.
Помолчав минуту, он сказал:
— Что меня донимает, так это вопрос «почему?»
— Почему — что?
Он поднял глаза.
— Почему эти двухмиллионнолетние микробы все еще живут и почему они так странно действуют на людей и животных? Сначала я думал, это вирусы, но они не ведут себя, как вирусы, и то, от чего страдает мышь, не есть болезнь в моем понимании. Мышь находится каком-то вполне нормальном состоянии, которое, похоже, часть жизненного цикла этих микробов или чего бы то ни было еще.
— Ты должен признать, — сказала Рета, — что мы не видели этот цикл полностью. Мышь наполовину окостенела, так же как и Оливер Бодин. Мы не знаем, что случается, когда все тело оказывается в раковине.
Я кашлянул.
— Сегодня вечером, может быть, узнаем. Когда пойдем повидать Элисон и Джимми.
Рета натянуто улыбнулась.
— Если честно, то я надеюсь, что ты не пойдешь. Для них самих будет лучше.
— А если предположить, — сказал я, — что они, как москиты, просто переносят ферменты от одного хозяина к другому?