Колокол по Хэму
Шрифт:
– Не было, – ответил дон Андрее. – Сегодня они отправят самолет за заменой.
– В таком случае операцию следует произвести сегодня, – заметил я.
Хемингуэй кивнул и провел ладонью по чертежам яхты, словно желая убедиться, что они существуют в реальности.
– И еще одно, Лукас, – сказал он. – „Южный крест“ некоторое время не сможет отправиться в плавание. Перед входом в порт у них полетел подшипник главного вала одного из двигателей. Повреждены сам вал и зубчатая передача. Запчасти привезут из Штатов.
– Значит, судно
Хемингуэй покачал головой.
– Нет. Они попытаются отремонтировать яхту на верфи Касабланки.
Я невольно улыбнулся. Американский посол только что снабдил Хемингуэя всем необходимым, чтобы отправить „Пилар“ на верфи Касабланки и переоборудовать ее под исследовательское судно.
– Вот-вот, – сказал писатель, оскалив зубы в широкой ухмылке. – Как знать, вдруг два судна окажутся в одном доке. – Он жестом велел Гесту, Ибарлусии, мне и остальным приблизиться к столу. – Синдбад, сообщи ребятам, что сегодняшний замысел остается в силе. Волфер, ты добудешь боеприпасы.
А мы с Пэтчи и Лукасом уточним планы.
Когда я вернулся в „Первый сорт“, Марии там не оказалось.
Про себя я уже начал называть эту лачугу „la casa perdida“ – „маленьким заброшенным домиком“.
Люди Хемингуэя – слуга Рене, шофер Хуан и кто-то из горничных – потрудились на совесть, наводя порядок в хижине. Половицы были старательно подметены, камин вычищен и готов к работе, треснувшая оконная рама была заделана картоном, в маленькой комнате появились две койки с одеялами и подушками, как будто мы с Марией собирались спать здесь вдвоем. У камина стояли стол и два кресла.
– Мария? – негромко позвал я. Может быть, она все-таки сбежала и отправилась домой в деревню, предпочитая разгневать отца и распутного братца, чем погибнуть от руки Бешеного жеребца. Так или иначе, ее судьба была мне безразлична.
Снаружи доносился звук льющейся воды. Я вышел в дворик между хижиной и пустым коровником. Мария при помощи насоса наполняла оцинкованные ведра. Как только моя тень упала на нее, она испуганно подпрыгнула.
– Я звал тебя.
Мария качнула головой, и ее темные волосы изящно заколыхались.
– Я не слышала, – сказала она по-испански, – насос очень шумит.
– В доме есть другой насос, – сообщил я.
– Он не работает, сеньор Лукас. Я хотела вымыть тарелки, которые нам одолжили.
– Думаю, тарелки чистые, – сказал я. – И я уже говорил, что меня зовут Хосе.
Мария пожала плечами:
– Вам здесь нравится, сеньор Лукас?
– Так себе, – ответил я. – Но теперь здесь чище, чем раньше.
– А мне нравится, – сказала девушка. – Очень нравится.
Я как будто вернулась домой.
Я обвел взглядом крохотное строение, разбитое окно, насос на улице, дворик с голой землей. Здесь по-прежнему воняло навозом, но я подумал, что эта убогая лачуга действительно кажется ей родным домом.
– Вот и славно, – сказал я.
Мария приблизилась на шаг и пристально посмотрела на меня снизу вверх. Ее глаза блестели, губы были плотно сжаты.
– Я не нравлюсь вам, Хосе Лукас. Почему?
Я промолчал.
Девушка чуть отодвинулась назад.
– Я понравилась сеньору Папе. Он дал мне книгу.
– Какую книгу? – спросил я.
Мария внесла ведра в дом, взгромоздила их на лавку и подняла вафельное полотенце. Под ним лежали „По ком звонит колокол“ – такую же книгу Хемингуэй подписал для Ингрид Бергман – и маленький пистолет, который он „пытался всучить мне в первый вечер нашего знакомства.
– Сеньор Папа сказал, что одна из героинь книги носит мое имя, – объяснила девушка.
Я взял пистолет, вынул обойму и, увидев, что она заряжена, высыпал патроны в ладонь и спрятал в карман, после чего положил оружие на лавку.
– А он не сказал, для чего тебе эта штука?
Мария вновь пожала плечами.
– Сказал, что, если сюда заявится Бешеный жеребец, я должна бежать. Если не успею, должна отстреливаться. Но теперь я не смогу этого сделать, потому что вы забрали все патроны. – Казалось, она вот-вот заплачет.
– Эти патроны только взбесили бы Бешеного жеребца, – ответил я. – Ты скорее ранила бы себя или кого-нибудь еще, чем застрелила лейтенанта Мальдонадо. Патроны останутся у меня.
– Сеньор Папа будет недоволен…
– Я поговорю с сеньором Папой. Читай свою книгу и забудь про пистолет.
Мария надула губы, словно маленький ребенок:
– Я не умею читать, сеньор Лукас.
– Тогда пусти ее на растопку, когда будешь вечером разводить огонь в очаге. – С этими словами я ушел. Перед ночной забавой в гаванском порту у меня была масса дел.
Забава должна была начаться через четверть часа после полуночи, но лишь в двадцать две минуты первого в порт с ревом ворвались пять суденышек флотилии Хемингуэя, разбрасывая по пути петарды и фейерверки.
Я насчитал два скоростных катера и три рыболовные лодки – разумеется, „Пилар“ среди них не было, поскольку в операции участвовали только судна со стороны. Я увидел в бинокль, что их названия закрашены либо прикрыты небрежно наброшенными полотнищами парусины, и что все люди на лодках низко надвинули шляпы на глаза и притворяются пьяными. Они орали, перекликаясь друг с другом, а их лодки во весь опор мчались к ярко освещенной яхте, выписывая хмельные виражи.
Я вновь навел бинокль на „Южный крест“. Наблюдатели кричали что-то, указывая на лодки. Из ходовой рубки вышел офицер и внимательно присмотрелся к флотилии. Один из наблюдателей ткнул пальцем в сторону пулеметной турели, но офицер покачал головой и вернулся в рубку. Секунду спустя он вышел на палубу вместе с лысым мужчиной, который утром сопровождал женщину во время купания. На нем был вечерний костюм, он курил сигарету в длинном черном мундштуке.